|
Хрупкое детство Вопрос о ювенальной юстиции нельзя рассматривать одномерно, только с одной стороны. Сначала нужно разобраться с самим термином «ювенальная юстиция». Термин настолько широк, что под ним разные люди могут понимать совершенно разные вещи. Это целый комплекс мер, и надо определиться, что из этого может быть опасно, что просто необходимо, что лучше пока подождать вводить, что можно попробовать, а от чего надо отказаться как от действительно пагубного. Вопрос о введении ювенальной юстиции ставился еще во времена царской России, когда начала создаваться детские суды. Уже тогда говорилось о необходимости создания особой области права, связанной с детьми. Это логично, ведь мир развивается, и правовые отношения становятся всё сложнее. Возникают всё новые трудности, коллизии. Жизнь сейчас уже не имеет тех форм, которые она имела раньше, когда, скажем, религия в обществе играла намного более значительную роль. Ювенальная юстиция – это та область юриспруденции или юридической науки, которая должна заниматься отдельно вопросами детства. В самом термине, в самой идее ничего страшного нет. Это система законов и дополнительных мер, которые разрабатывает государство и общество, чтобы решать вопросы детства и молодежи. Почему многие боятся ювенальной юстиции? Во-первых, всегда боятся всего нового. Во-вторых, со введением ювенальной юстиции взрослым станет труднее жить. Труднее станет учителям, родителям, священникам – всем, кто имеет дело с детьми. Да, действительно, это осложнит работу. Но я могу сказать из опыта моего наблюдения за преподавателями (а социальный педагог в школе стоит между ребенком и учителем), что взрослые не умеют разговаривать с детьми. У учителя есть один рычаг – двойка и вызов родителей в школу. А если мы признаем право ребенка на собственное мнение, это значит, что мы это мнение должны как минимум уметь выслушать. Мы в школе провели опрос по поводу формы. 85% детей – против. Нравится нам это или нет, но таково мнение детей. Это значит, что мы пока не смогли найти аргументов, убедить детей, что форму носить нужно. Диалог – это процесс длительный. Мне говорят: «Но нельзя же вечно вести диалоги!» Да, я согласен, что иногда диалог должен заканчиваться. Например, в экстренных ситуациях. Бывают ситуации, когда рассуждений быть не должно. Но когда рассуждать можно и нужно, надо вести беседу. Посмотрите, как Господь говорит с учениками – это постоянная беседа. Любящее сердце открыто, диалогично, и в этом нет ничего страшного. Противники ювенальной юстиции считают, что она подрывает детско-родительские отношения. Все боятся, что дети побегут в суды жаловаться на своих родителей. Но я спрошу вас: вы сами часто ходите в суд? У нас не распространена эта практика, и откуда она возьмется у детей, не очень понятно. Проблема сейчас вовсе не в судах и даже не в судьях, а в мерах, которые у нас применяются по отношению к подросткам, нарушившим закон. У судьи сейчас есть уголовный кодекс, административный кодекс, гражданский кодекс, и он может выбирать только из них. Судья не может направить ребенка на какую-то социальную реабилитацию, приставить к нему социальных работников, потому что их просто нет. Комиссия по делам несовершеннолетних – достаточно малоэффективный инструмент по работе с детьми. Нет механизмов защиты ребенка. Если нам не нравится ювенальная юстиция, давайте просто придумаем, что делать, когда мы видим, что разрушается семья, что это тлетворно влияет на ребенка, что ребенок носит маме с папой водку, а его избивают или просто до него никому нет дела. Сейчас даже нельзя родителей принудительно направить на лечение. Я не считаю, что таких родителей надо непременно лишать прав. Надо развивать такую юриспруденцию, которая будет не лишать прав, а находить интересные программы для решения этого вопроса. Приведу пример проекта, который разработан и действует в Германии. Проект называется «Вместо тюрьмы». Ребенок, совершивший преступление, проходит процедуру молодежного суда, и его не сажают в тюрьму. С ним занимается социальный психолог, у которого есть методы реабилитации. Например, ребята занимаются выпуском социальной рекламы. Каков же результат? 50% подростков больше никогда не совершают преступлений. К ним подошли индивидуально, им дали шанс на исправление. В Германии есть принцип: ребенок имеет право на ошибку. Действительно, если 15-16-летний подросток совершает преступление, скажем, взламывает замок, в чем причина? Я считаю, что причина в нас, взрослых. Асоциальное поведение имеет корни, скорее всего, в семье. Вы хотите спрашивать с ребенка? Хорошо, сажайте его в «малолетку», только оттуда он попадет на «зону», а там научится взламывать уже не один, а двести замков. Какое его ждет будущее? Пусть все, кто говорит, что не надо развивать область детского права, съездят в колонии и посмотрят детям в глаза. Да, в вопросе ювенальной юстиции есть свои «подводные камни», да и всё, что не имеет непосредственного отношения к движению ребенка к Богу, может иметь двойные смыслы. Но я бы так ответил всем, кто говорит о ювенальной юстиции как об абсолютном зле: с детьми у нас сегодня очень трудная ситуация. Механизмы работы с детьми ни в каких хартиях не прописаны, мы их должны разрабатывать сами. Так давайте это делать! Какие у нас сейчас формы работы с детьми? Только комиссия по делам несовершеннолетних, да еще колонии и детские дома. Слава Богу, сейчас стали появляться патронатные семьи, но это направление только-только начинает развиваться. У нас совершенно не развита область детского права, и говоря шире – вообще нет стратегии детской политики. Ребенок имеет право и на информацию. Это значит, что вокруг детей должна развиваться нормальная некоммерческая информационная среда. Ведь это тоже их право – знать о жизни своих сверстников, о Церкви, о Боге. Детскими изданиями у нас сейчас занимается бизнес, поэтому в них много неполезной для детей рекламы. Бояться ювенальной юстиции, я считаю, не надо. Паника вообще не должна быть свойственна православным христианам. Чего вы боитесь? Если у вас патриархальная семья, если вы ходите в храм и дома у вас на главном месте икона Спасителя – я не думаю, что ваш ребенок когда-нибудь пойдет подавать на вас в суд. Ведь нагибать детей с юности – это не значит ломать их с юности. Это значит учить их смирению и послушанию в первую очередь собственным примером, нагибаясь самим перед величием Бога. Если семья живет в лоне Церкви, я не думаю, что ребенок вдруг начнет, как все боятся, «качать права». Я считаю, что разговор о ювенальной юстиции в православной Церкви должен вестись аккуратнее. Надо смотреть в суть вопроса. Вместе с негативными явлениями можно выбросить и много полезного. Проблеме детского права надо дать православную, евангельскую оценку. Господь говорит: «Пустите детей приходить ко Мне». Не это ли описание права ребенка? Давайте разрабатывать детское право в контексте учения святой Церкви. Давайте вносить свои предложения, свои идеи и проекты. Алексей ГАЗАРЯН, г. Москва, православный социальный педагог, отец троих детей, один из которых приемный
Почему боятся ювенальной юстиции
|
|
Возвышение Рязани как духовного и культурного центра древней Руси началось в XIII веке О выставке рассказывает один из ее организаторов и участников архитектор Константин КАМЫШАНОВ. Крестный ход 400-летию обретения мощей святителя Василия Рязанского – главного покровителя нашей земли. Почему боятся ювенальной юстиции Интервью газете «Благовест» протоиерея Сергия Рыбакова, председателя отдела религиозного образования Рязанской епархии Вопрос о ювенальной юстиции нельзя рассматривать одномерно, только с одной стороны. Путешествуем, стараемся оказывать посильную помощь храмам, очищаем берега рек. На вопросы молодых читателей отвечает иеромонах Лука (Степанов) Редкая икона Божией Матери «Каплуновская-Казанская» принадлежала насельнице монастыря схимонахине Неонилле На вопросы нашего корреспондента отвечает протоиерей Артемий ВЛАДИМИРОВ Хочу рассказать о нашей семье и добрых делах, которые нас учил делать отец Рассказ |
