|
Мельница братства Четыре года назад, 6 декабря 2006 года, преставился наместник Свято-Иоанно-Богословского монастыря архимандрит Авель (Македонов). Про дорогого батюшку издано уже несколько книг, сняты фильмы. Но многое о нем еще не открыто миру, особенно годы пребывания его на Афоне. Недавно нынешний наместник Свято-Иоанно-Богословского монастыря игумен Дионисий (ПОРУБАЙ) с группой паломников побывал на Афоне. С ним беседует Ирина ЕВСИНА.
По афонскому уставу – Отец Дионисий, наши монашествующие любят ездить на Афон. Сейчас он доступен почти всем желающим. А в те времена, когда туда собирался отец Авель, попасть туда было совсем непросто. Вы недавно вернулись оттуда, и ездили по тем местам, где был отец Авель. Каким Вы увидели Афон? – Во-первых, монашествующий по определению своему не может любить ездить куда бы то ни было, потому что он в связи со своим обетом бывает привязан к родной обители, и покидать свой монастырь он может только по послушанию. Со всеми нашими «люблю – не люблю», «хочу – не хочу» мы расстаемся, когда нас облекают в черные монашеские одежды. После принятия пострига мы обязаны соотносить свои желания с долгом послушания, с тем состоянием, в котором мы отныне находимся. Так что слово «любят», наверное, здесь употребить будет неправильно. Скорее, для любого монаха паломничество на Святую Гору, где более тысячи лет неповрежденной хранится традиция иноческой жизни – это вершина, предел его земных упований. Во-вторых, Афон продолжает оставаться Афоном. Он сейчас доступен настолько же, насколько он был доступен сто или двести лет назад, или в самом начале своей истории. Недоступным он может оказаться в другом смысле. Афон – это не просто географическая точка, не просто место, наполненное святынями, куда течет поток паломников. Это «сад Матери Божией», пространство, находящееся под постоянным попечением и покровительством Самой Пресвятой Богородицы. Как любой настоящий сад, он выделен из окружающего мира, и существуют определенные условия, которые нужно соблюсти для того, чтобы этот сад увидеть. Сейчас попасть туда может любой, но не каждого Афон примет и не каждому откроется. – Отец Авель многое почерпнул на Афоне и перенес в Иоанно-Богословскую обитель. Можно ли сказать, что монашеская жизнь в Иоанно-Богословском монастыре идет по афонскому уставу? – Если сравнивать количество молитв, труда и лишений, которые несет святогорская братия на своем иноческом пути, и нашу монастырскую жизнь, то это не так. Богословская обитель по сравнению с любым общежительным святогорским монастырем – это детский сад. Может быть, не в плохом смысле слова. В свое время наш монастырь «детским садом» наименовал приснопамятный старец отец Иоанн (Крестьянкин) в том смысле, что здесь режим, в котором пребывают монашествующие, является щадящим, приемлемым для человека, находящегося на этапе «монашеского детства»: небольшое братство, все друг друга знают, царит дух братской любви и заботы друг о друге, насажденный батюшкой архимандритом Авелем. Да и сам отец Авель всегда считался настоятелем и духовником кротчайшим. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) так говорил по этому поводу. Если в Печорах был какой-то монах со сложным характером, который не мог ни с кем ужиться, отец Иоанн говорил ему: «Ну, поезжай в Иоанно-Богословский монастырь. Если и с отцом Авелем не уживешься, тогда уж я не знаю, что с тобой делать». Что касается сравнения нашего монастырского устава с практикой афонских монастырей, приведу пример. На Святой Горе молитвенная жизнь иноков применительно к российскому времени начинается в два – два с половиной часа ночи. Наша Богословская обитель заступает на «молитвенную стражу» в пять часов утра, на три с половиной часа позже. Поскольку братия у нас немногочисленная, то, в основном, мы заняты на богослужебных послушаниях и на послушаниях, связанных с управлением монастырем. Эти послушания редко напрямую связаны с физическим трудом. А на Святой Горе отцы в основном трудятся физически, на всех послушаниях. Я это видел своими глазами. Со времени моего первого посещения Афона прошло десять лет, и за это время я наслушался много о том, что там везде идет отступление от тысячелетних отеческих правил, и Афон уже не тот, что прежде: там появилось электричество, мобильные телефоны, ездят грузовики, да и монашество уже не то… Побывав там сейчас, я убедился, что это неправда. Афон очень много молится и трудится, как и прежде. И я убежден в том, что молитвами этих подвижников, не только старцев, но и простых афонских монахов, держится наш православный мир.
Здесь русский дух… – Главной целью Вашей поездки на Афон было посещение русского Свято-Пантелеимонова монастыря, где служил в 70-е годы архимандрит Авель. Каким монастырь предстал перед Вами? – Да, поездка была связана с памятью отца Авеля, игумена Русского монастыря в 70-е годы ушедшего века. Этот монастырь принимал нас под своим кровом вплоть до нашего отъезда. Поначалу, приехав туда, я боялся неласкового приема, потому что слышал от разных людей о том, что русские святогорцы в Пантелеимоновом монастыре чересчур сурово относятся к паломникам. Может быть, это было и неплохо, потому что я вел себя в связи с этим чрезвычайно скромно, даже робко, что, собственно, и нужно для любого паломника, приезжающего на Святую Гору. На самом деле всё очень просто. Нужно заранее, еще перед тем, как ступишь на паром, чтобы плыть на Афон, всю свою гордыню оставить на берегу. И желательно потом, когда приплывешь обратно, ее там не найти, а пройти мимо, как будто ты с ней совершенно незнаком. Мы попали на Афон в то время, когда братия там собирает маслины, и все были очень заняты. Вообще русская святогорская братия всегда занята, монахи передвигаются по монастырю почти бегом, так много там работы. Братию можно увидеть везде: и на строительных лесах, и за штурвалом трактора, и на огороде, и в библиотеке, и в канцелярии, и в мастерских… В Свято-Пантелеимоновом монастыре всего около восьмидесяти насельников. По сравнению с концом XIX века, когда только в Русском монастыре, не считая его скитов, келий и метохов, жило около трех с половиной тысяч иноков, совсем небольшая цифра. Но русское присутствие на Афоне чувствуется, там много русских паломников, и в каждом греческом монастыре есть один-два русских монаха. Очень много русских келлиотов, то есть монахов, живущих «на кельях» – в небольших домиках с храмом и куском земли для хозяйства. Плохого отношения к русским на Святой Горе я не встретил. Скажем, в монастыре Ватопед русских по-настоящему любят. Настоятель Ватопедского монастыря игумен Ефрем считает, что Россия – это благословенное Богом место, где происходит возрождение Христовой веры, и что нужно помогать этому процессу всеми возможными усилиями. Поэтому в Ватопеде русских принимают с большой любовью, вниманием и душевной теплотой. Так же – и в других монастырях. – Итак, Вы приехали на Афон… С чего Вы начали знакомство с этой необычной монашеской страной? – Первое, что мы смогли сделать – это просто начать ходить в церковь на службу. На Афоне вообще невозможно пропускать богослужения, ходить не каждый день, а как придется. Там молятся все, и если ты не ходишь вместе со всеми молиться, ты начинаешь чувствовать, что ты там не к месту. На Афоне свой отсчет времени, так называемое византийское время. Оно опережает обыкновенное греческое время на пять с половиной часов. Например, утренняя служба там начинается в два часа ночи по привычному для нас времени, а по-византийски это половина восьмого утра. «Свое» время существует на Афоне для того, чтобы еще более не зависеть от мирской жизни, не быть к ней привязанным. И когда приезжаешь туда, попадаешь в полностью иной мир, где даже время идет по-другому.
Наука старцев – Наверное, человеку, приехавшему на Святую Гору, сложно перестроиться, вернее, настроиться на афонский уклад жизни? – Не всем. Мне было не очень сложно перестроиться, потому что в богослужебном уставе Свято-Пантелеимонова монастыря я не увидел больших отличий от нашего «Богословского» устава. В нашей обители богослужебный ритм выстроен точно так же, как на Святой Горе, таково было благословение отца Авеля. Единственное отличие в том, что на Афоне монахи молятся ночью, а мы молимся утром, с переходом в день. Не потому, естественно, что нам так удобнее. Наоборот, для монаха естественнее проснуться ночью, к рассвету уже помолиться за Божественной Литургией, и потом, немного отдохнув и подкрепившись, весь день трудиться на послушаниях. Но мы вынуждены начинать службу позже, потому что мы, в отличие от святогорцев, живем в самой гуще мира. Если мы будем служить ночью, то ни один окрестный житель и ни один паломник, за исключением только самых ревностных, к нам на службу не попадет, а это плохо. Мы должны помнить о том, что мы помимо всего прочего несем крест церковной миссии. А в остальном, что касается устава, отличий от Афона совсем немного. И я почувствовал, что этот ритм жизни идеален для монаха. В очередной раз я получил возможность оценить и еще больше полюбить тот устав, который существует у нас в Иоанно-Богословской обители. И это, конечно же, заслуга нашего аввы и наставника – отца Авеля. Он пробыл на Святой Горе восемь лет, проживая и исполняя изо дня в день афонский устав. Он видел там и умудренных иноческим опытом старцев, учился у них «науке из наук» – христианской добродетели. Кстати, в этом одна из проблем современного русского монашества: мы, будучи в основном людьми молодыми, не видим конца нашего пути, не видим результатов, которые дает иночество. – ??? – Вижу Ваше недоумение и попытаюсь объяснить. На Афоне мы разговаривали с одним из трех отцов, которые еще помнят отца Авеля, – с отцом Арсением. Десять лет назад это был такой «мощный старик», который весь день трудился старшим огородником, а потом приходил на службу и становился регентом правого хора и уставщиком. И так изо дня в день. Я по прошлому приезду помнил, что человек это суровый, даже где-то резкий, и в этот раз поначалу даже боялся с ним говорить. Но десять лет произвели в нем большую перемену. Сейчас это совершенно седой, очень кроткий старец, полный любви, по-детски простой и доверчивый, погруженный в молитву. Это и есть плод долговременного, в течение большей части жизни, монашеского подвига. Ты приходишь в монастырь молодым человеком со страстями, с множеством недостатков, и попадаешь в мельницу – братство. Эта мельница начинает тебя перемалывать, чтобы из грязного зерна в шелухе ты, в перспективе, стал чистейшим хлебом, способным не только самого себя напитать, а еще и множество других людей. Современным русским монахам трудно – они видят вокруг себя таких же молодых иноков и не видят примеров плодоносной монашеской зрелости – такой достойной старости, когда страсти давно умерщвлены, когда начинает проявляться всё лучшее в человеке. Святогорцам в этом отношении проще, там традиция иночества никогда не прерывалась, и молодые монахи всегда имеют счастье видеть перед собой белоснежные бороды, ласковые глаза и святолепные лики своих старших собратий.
Ключик к монастырю – Что нового открыл Вам Афон об отце Авеле, помнят ли его там? – Мы стали ходить на службы, молиться, и постепенно нам стали там открываться некие вещи. Духовник Пантелеимонова монастыря отец Макарий, узнав, откуда мы, и поняв, что у нас добрые намерения, принял нас как дорогих гостей, подарил нам уникальные книги издания Русской обители, благословил совершить в братской усыпальнице – «костнице» панихиду по батюшке Авелю. Имя отца Авеля – это ключик, который в Свято-Пантелеимоновом монастыре открывает всё, хотя и не сразу. Отца Авеля там помнят. На первой же Литургии, за которой мне пришлось молиться, я услышал на заупокойной ектенье имена почивших игуменов. Когда я услышал имя отца Авеля, я даже заплакал. Отец Авель для русских святогорцев – по-прежнему игумен. Мы беседовали с двумя пожилыми монахами, которые помнят отца Авеля, – с отцом Мартинианом и с отцом Арсением, о котором уже шла речь. Они совершенно разные люди. Отец Мартиниан в молодости был подобен неудержимому урагану. Он в свое время доставил больше всего скорбей отцу Авелю как игумену. Это тот самый отец Мартиниан, который отказался звонить в колокола на Благовещение (кроме него другого звонаря не было), потому что не привезли рыбу к праздничной трапезе. Отец Арсений, наоборот, был всегда идеалом инока. Но сейчас по доброте и кротости они стали похожи друг на друга. Мы спрашивали их обоих, каким отец Авель был для братии руководителем. Отец Мартиниан ответил: «Добросердечным, кротким». А отец Арсений сказал: «Строгий был игумен». Всё совершенно по-святоотечески. Святые отцы так и советуют настоятелям монастырей: «Со слабыми будь мягок, а с сильными будь строг, и для всех будь как отец и мать». Отец Авель так и поступал, и оба монаха вспоминают его с теплотой и благодарностью. Перед отъездом я стал раздавать братии монастыря фотографии отца Авеля, книжки о нем. И молодые монахи, которые не могли лично знать отца Авеля, сразу его узнавали, улыбались и говорили: «Это же батюшка Авель! Мы его знаем и почитаем». Отец Авель как был святогорцем, так святогорцем и остался. Он оставил там о себе очень добрую память. Один брат сказал: «А меня отец Авель благословлял на Афон». Оказалось, что, когда он жил на Афонском подворье в Москве, отец Авель заезжал туда и с ним побеседовал. Понятно, что этот молодой человек благословлялся у многих, и направляли его на Святую Гору не по прямой воле отца Авеля. Но он для себя решил, что попал туда именно по его молитве. Этот брат, отец иеродиакон, перед нашим отъездом вынес нам для поклонения честную главу схиархимандрита Илиана, предшественника батюшки. Игуменские главы хранятся не в костнице, а в ризнице Пантелеимоновского собора. Я попросил у отца Макария благословения приложиться к главе отца Илиана. Отец Авель много о нем рассказывал, и я заочно его полюбил и глубоко почитаю. Отец Макарий сказал «посмотрим», и я даже не надеялся удостоиться такой чести. Такие святыни обычно для поклонения не выносят. Но я сам и мои спутники сподобились такой милости. Глава отца Илиана – янтарного цвета, благоухает. Очевидно, что это святой подвижник. Так предшественник отца Авеля благословил нас на обратный путь. – Отец Дионисий, спасибо за интересный рассказ об Афоне и пребывании там отца Авеля. Исходя из Вашего опыта, что бы Вы могли пожелать отправляющимся на Афон паломникам? – Афон молится, трудится и милосердствует о любых паломниках так же, как и всегда, но Афон совсем не хочет становиться центром любого туризма, даже православного. И поэтому святогорцы очень тщательно хранят свою внутреннюю жизнь от не всегда скромных (да и не всегда доброжелательных) взоров мира. Ведь паломники везут с собой на Святую Гору не только карты, фотоаппараты, спальники и консервы, но и свое духовное устроение. Многие едут туда, рассчитывая на «духовный отпуск», как сами его понимают. И возникают обиды: «Я приехал молиться, а меня отправили маслины собирать». Всё откроется для благочестивого паломника, если он сможет заслужить доверие святогорцев и прожить там краткое время своего пребывания не так, как хочется, а как там положено, по послушанию. А то, что они не всякому встречному сразу раскрываются, – это нормально, особенно в наше лукавое время. Если ты болен, устал, голоден, тебя с любовью приютят и накормят, но душу открывать с первого раза не будут. Отправляясь на Афон, нужно усвоить простую истину, что всё в воле Божией и в воле Покровительницы и Игумении Святой Горы – Пресвятой Богородицы. Ей нужно молиться, у Нее просить помощи, и вести себя нужно крайне осторожно и деликатно, избавляясь от того духа потребительства, который процветает сейчас в мире и проникает даже в среду православных христиан. Увы, сейчас иные «православные паломники», приезжая в монастырь, вместо того чтобы смиренно испрашивать разрешения приложиться к святыне, помолиться у нее, начинают требовать. Если ты пытаешься вести себя так на Святой Горе, ты ничего не получишь, и никакой пользы от твоего путешествия туда не будет, даже если ты посетишь все монастыри. На фото: отец Авель в годы игуменства на Афоне; игумен Дионисий (второй слева) и паломники из Рязани на Афоне (октябрь 2010)
|
|
Силу дереву дают мощные, крепкие корни. Если сравнить нацию с деревом, то что является ее корнями? Четыре года назад, 6 декабря 2006 года, преставился наместник Свято-Иоанно-Богословского монастыря архимандрит Авель (Македонов) Посещение Армагеддона… и не только О своей очередной экспедиции в Израиль Ирине ЕВСИНОЙ рассказывает протоиерей Димитрий ГОЛЬЦЕВ Родился, воцерковился, женился, а там и дети пошли. Хорошо, чтобы у всех так было. А если звенья в этой цепочке поменять местами или Невероятные приключения рязанских теологов на земле московских единомышленников На вопросы наших читателей отвечает протоиерей Артемий Владимиров, г. Москва Я давно уже собиралась написать в «Благовест», чтобы рассказать о чудесной встрече, произошедшей этим летом в Шацком районе Рязанской области К 20-летию возрождения тюремного служения Русской Православной Церкви в Рязанской области 25 ноября ЗАО фирма «Кремас» отметила свой двадцатилетний юбилей 9 ноября в Москве прошла Российско-Французская конференция «Защита детей от насилия», организованная Уполномоченным при Президенте РФ по правам ребенка, Посольством Франции в России, Советом Европы и Детским Фондом ООН (ЮНИСЕФ) Ваша дочь еще не просит купить ей зонтик с длинноногой худой феей? Не вскрикивает от восторга, увидев Стеллу или Лейлу? |
