|
Литературный «Благовест» АЛАЯ ПТИЦА Елизавета Федоровна часто кормила голубей, и они слетали к ней на руки. Если она выходила к экипажу, птицы рассаживались по карнизам, ожидая, когда он тронется. Они всегда сопровождали Великую княгиню до Кремлевских ворот. Когда же она возвращалась, об этом узнавали по внезапно появившейся стае. В тот день, 18 февраля, снег, словно саваном, покрыл землю, заглушая все звуки. Но когда взрыв потряс здание дворца, то задребезжали не только стекла, но по анфиладам комнат враз зазвенели все люстры. А потом наступила такая тишина, что собственное дыхание Елизавете Федоровне казалось невыносимо шумным. В одном платье она выбежала на улицу. У подъезда стояли сани, но выезжать из Кремля не пришлось. Прямо за стенами Чудова монастыря перед ней открылась картина, которую она уже никогда не могла забыть: кровавое месиво из снега, кусков тела и одежды ее мужа. Ноги у Елизаветы Федоровны подкосились. Но, упав на колени, она поспешно стала собирать то, что осталось от Сергея Александровича. И только одна мысль была в ее голове: «Скорее, скорее, Сергей ненавидит беспорядок и кровь». Чуть поодаль несколько человек боролись с террористом, бросившим бомбу. Обнажая редкие прокуренные зубы, он срывающимся голосом вопил: «Долой царя! Да здравствует революция!». Со всех сторон сбегались люди и останавливались, не решаясь подойти ни к женщине в голубом платье на снегу, ни к беснующемуся убийце. Когда принесли носилки, то Елизавета Федоровна сложила на них тело своего мужа. Оказалось, что целыми остались только голова и лицо. Тут же останки понесли в Чудов монастырь. Следом шла Великая княгиня и сжимала в руке иконки, которые носил на шее Сергей Александрович. Их она тоже нашла в снегу. Несколько сизарей с удивлением косили своими янтарными глазами на алую птицу, которая вслед за грохотом опустилась на крышу. Некоторое время она тяжко дышала, а потом затихла. Голуби топтались на месте, но, несмотря на любопытство, ни один из них не посмел к ней приблизиться. Потом они резко снялись с места и, описав несколько кругов в небе, исчезли. В это время раздался погребальный удар колокола. Носилки уже стояли в церкви перед самым амвоном. Елизавета Федоровна опустилась рядом на колени и уже не поднялась до самого конца службы. В храме был полумрак, только зажигались все новые и новые свечи в руках людей. В тишине каждый слышал, как капли крови, просачиваясь сквозь брезент, падали на пол, словно это еще стучало сердце Великого князя. Когда панихида закончилась, и Елизавета Федоровна пошла к выходу, то все, расступаясь перед ней, опускали глаза, ибо трудно было смотреть на ее окаменевшее лицо и платье, перепачканное кровью. Вернувшись во дворец, Елизавета Федоровна оделась в траур и стала составлять телеграммы родственникам. Но буквы ужасного известия выходили из-под ее пера ровными и четкими. Поздно вечером княгине сообщили, что кучер Ефим, который 25 лет прослужил у Великого князя и при взрыве был сильно покалечен, пришел в сознание, но в больнице никто не решился сказать ему о гибели Сергея Александровича. Тогда она снова переоделась и отправилась в госпиталь. Войдя в палату, ей стало ясно, что Ефиму осталось жить недолго, и, склоняясь над ним, она ласково сказала: – Сергей Александрович просил меня Вас навестить. Все обошлось благополучно. Успокоенный ее словами, кучер вскоре умер. На следующее утро Великий князь уже лежал в гробу. Но еще не один день люди находили в окрестностях куски его тела и приносили их в храм. Последним на одной из крыш обнаружили сердце. Его успели положить на место уже во время похорон. Пока тело стояло в церкви, Елизавета Федоровна почти все время была рядом. И тут она почувствовала, что душа Сергея Александровича ее о чем-то просит. Через несколько минут она уже знала, что должна поехать к убийце мужа, чтобы передать его прощение. В тот же день она отправилась в тюрьму. И пока ехала до Бутырок, вспомнила череду анонимных писем, которые в последние месяцы приходили с почтой. Мерзкие угрозы, казалось, всегда были написаны разными почерками, но буквы были уродливы и кривы, словно отражали характер одного автора. Дело в том, что уже несколько лет в России действовали террористические группы, которые покушались на жизнь министров, губернаторов и даже царей. Они считали доступным физически уничтожать тех, кто не разделял их политических взглядов. Террористы жаждали потрясений, но в отличие от тех, кому выносили смертные приговоры, нигде не работали, называя себя профессиональными революционерами. Когда Великий князь Сергей Александрович стал генерал-губернатором Москвы, то объявил борьбу с терроризмом, за что и был включен в список смертников. Зная, что мужу угрожает опасность, Елизавета Федоровна старалась чаще быть рядом с ним, но это не всегда удавалось. С тех пор, как началась Русско-японская война, она формировала санитарные поезда, отправляла на восток походные церкви, организовывала госпитали для раненых. Несколько кремлевских залов были переоборудованы под огромную мастерскую, где с утра до вечера вместе работали и самые знатные, и самые простые женщины Москвы. Они шили обмундирование для солдат, собирали медикаменты, еду и подарки для фронта. И теперь, на пороге каземата, Елизавета Федоровна вспомнила, что надо проследить, чтобы посылки, собранные для воинов, сегодня вовремя отвезли на вокзал... Начальник тюрьмы почтительно встретил Великую княгиню и вызвался сопроводить в камеру, где сидел террорист Каляев. Внимание Елизаветы Федоровны привлек ключ, которым отпирались бесчисленные двери коридоров и переходов, по которым они шли. Стоило коридору повернуть, как путь преграждала решетка и очередная дверь с врезанным замком. Каждый из них с грохотом захлопывался за спиной, и она уже не чувствовала к узнику ничего, кроме жалости, ведь этого тяжелого, с ладонь величиной ключа в его руках не было... Но когда дверь камеры открыли, то навстречу Елизавете Федоровне поднялся человек, в глазах которого было торжество. Он развязно спросил: – Вы кто? Она ответила: – Я его вдова. Почему Вы его убили? – Я не хотел убивать Вас и потому несколько раз, когда Вы были рядом, его не тронул. – А Вы не поняли, что убили меня вместе с ним? Каляев ничего не ответил и вряд ли понял, что сказала ему Великая княгиня, потому что такие люди не умеют слушать. Тогда Елизавета Федоровна попыталась объяснить, что принесла ему прощение от Сергея Александровича. Она просила его покаяться в содеянном. Но он отказался. Около двух часов она говорила с ним и поняла, что ничего не достигла. Уходя, она оставила на столе маленькую иконку и Евангелие. Тюремному начальству Елизавета Федоровна призналась, что ее попытка оказалась безрезультатной. – Хотя, – добавила она, – кто знает, возможно, что в последнюю минуту он осознает свой грех и раскается в нем... Вскоре она просила императора Николая II о помиловании Каляева. Но прошение было отклонено. Преступник не раскаялся. На суде он требовал себе смертного приговора, утверждая, что, пока жив, будет всегда уничтожать своих политических противников. До самого конца казалось, что он не проявил ни тени сомнения в своей правоте. Когда камера его опустела, Елизавета Федоровна узнала, что в последнюю минуту он взял в руки икону и положил ее на подушку. При этом известии на лице Великой княгини впервые за долгое время промелькнуло что-то похожее на улыбку. Вскоре на месте, где был убит Сергей Александрович, она поставила памятник-крест со словами: «Господи, прости им, ибо не ведают, что творят». Наталья АЛЕЕВА
|
|
«верные чада Церкви» забыли, что Господь милует тех, кто принес ему искреннее и всецелое покаяние «Выше, выше только небо», – любил говорить святитель Феофан Вышенский, 22 года подвизавшийся в затворе в Свято-Успенском Вышенском монастыре 17-18 июля в Солотчинском Рождества Богородицы женском монастыре побывали потомки князя Олега Рязанского Привело меня сюда литературное братство, которое, несмотря на его разношерстность, разновекторность, разноуровневость, все-таки существует 17 июля празднуется память святых Царственных страстотерпцев 200-летие со дня рождения великого русского ученого-филолога, академика И.И. Срезневского Вопрос редакции газеты «Благовест» протоиерею Сергию Рыбакову, председателю отдела образования и катехизации Они сделали столько – и для развития русской литературы, и для русской культуры, и для формирования русского мировосприятия, что мы, можно сказать, до сих пор находимся не «впереди», а «позади» них «Небесный огонь» Олеси Николаевой Череда неслучайных «случайностей», лаврские, печорские паломничества, курьезы церковной жизни Памяти разрушенной Казанской церкви села Истлеево Террористы жаждали потрясений, но в отличие от тех, кому выносили смертные приговоры, нигде не работали, называя себя профессиональными революционерами |
