|
Рассказ о блаженной Любови Рязанской КРАЮХА МЕСЯЦА НА НЕБЕ На Новобазарной площади города Рязани было шумно, весело. Торговцы зазывали покупателей шутками, прибаутками. – Молочко, продаю молочко, – кричала рябая ядрёная баба. – Сладкое, крепкое! Крепче водочки, слаще винца! Мужики расплывались в улыбке, подходили, покупали. Недалеко разгорячившийся крестьянин, долго рядившийся с продавцом лошади в цене, хлопнул шапкой оземь, что означало согласие на покупку. Продавец тоже снял шапку и, хлопнув ей оземь, в азарте ещё и ногой по ней топнул. Из-под шапки испуганно взметнулась дорожная пыль. Со стороны базар был похож на суетливый муравейник. Глаза от разнообразного товара просто разбегались. Потому и суетились люди, хаотично переходя от одного продавца к другому. И лишь один человек медленно, степенно, не обращая внимания ни на что, шёл вдоль торговых рядов. Зато лавочники сразу заприметили его и оживились. Но не из-за того, что это был какой-то особенный, богатый покупатель. Наоборот, этот человек, вернее юродивая Любушка, могла даже бесплатно взять какой-либо товар, и лавочники уже этому были рады. Они давно заприметили, что у того, к кому она зайдёт в лавку, торговля сразу ходом шла. От покупателей отбоя не было. – Заходи, Любушка, угостись, – зазывал её торговец сдобой Прокл Кузьмич, – у меня пышечки свежие есть. С пыла, с жара. – А у меня ситец цветастый на сарафанчик, – говорил Иван Никифорович. Но Любушка, блаженно улыбаясь, говорила: – Благодарствуйте, в другой раз. – И шла мимо. Никита Рукавишников, торговец мясом, увидев её, осклабился кривой улыбкой. Никита знал, что юродивая никогда не ест мяса и в его лавку заходить не будет. Да и не жаловал он эту бродяжку. По его мнению, эта девица просто глупа. В возраст невесты вошла, а женихов не ищет. Даже работать не хочет, лентяйка. Оно, конечно, попрошайничать легче, чем работать. А что про неё говорят, будто она удачу в торговле приносит, так это сами купцы и выдумали. Для рекламы своего товару. «Вот я сейчас над ней подсмеюсь. Посмотрим, что это за фря такая, какие макароны может варить», – подумал Рукавишников и притворно ласково обратился к ней: – Любушка-голубушка, окажи милость, расскажи о моём завтрашнем дне, а то сердце что-то так и ноет, так и ноет. Как бы не случилось чего… Юродивая, продолжая улыбаться, остановилась. Спросила: – Бумага и ножницы есть? – Откуда? Я ж не конторщик. Я топором да ножом работаю, – ухмыляясь, сказал Никита. Около них стал собираться любопытный народ. Люба порылась в карманах и достала сложенный вчетверо писчий лист. – Оказывается, у меня у самой есть. А я и забыла. Ты уж, Никита, прости. – Ну, нашла, а на вопрос-то не ответила. – Сейчас, сейчас, будут тебе макароны, – молвила юродивая и стала что-то делать с бумагой. Где-то сгибать, какие-то клочки отрывать… Рукавишников подумал, что она хочет из бумаги сделать ему полоски в виде макарон. Когда же Любушка преподнесла бумажку Рукавишникову, люди ахнули. Из бумаги получилась искусная фигурка лошади. Но более всего удивился Никита. – Да, ты права, завтра мне предстоит дальняя дорога, – задумчиво сказал он. Было видно, что разыграть юродивую ему не удалось. Но Рукавишников взял себя в руки: – Торговцу мясом лошадь из бумаги каждый вырезать может! – заявил он. – Это понятно. А я тебя про дочь спрашивал. За неё у меня сердце ноет. У Любушки от листа оставалось еще две части. Взяв одну из них, она вновь принялась что-то делать с ней руками. Трудилась опять недолго и передала Рукавишникову венец невесты. И здесь уже Никита не сдержал своих эмоций. – Надо же! Через неделю моя дочь Наташа и впрямь пойдёт под венец. Смотрите, смотрите, как правильно она всё угадала, – возбуждённо говорил он, показывая толпе фигурку лошади и венец невесты. – Молодец Любка! Только сердце от всего предсказанного не должно ныть. А? Когда дочь замуж за богатого красавца выходит сердце радуется! – Ну, если уж хочешь про всё знать, то вот тебе, – Люба поработала с последней частью листа и протянула Никите... гроб! Рукавишников долго его вертел в руках. И так и сяк поворачивал. Думал, может это всё-таки бревно, или полено или ещё чего-нибудь. Но как ни поворачивал, бумажка была похожа на гроб. «Да что ж это такое, – разозлился вконец обескураженный Никита, – смеётся она надо мной что ли?». – Эй ты, глупая! – вскрикнул он, но, подняв голову, никого не увидел. Ни юродивой, ни толпы. Никита и не заметил, что много времени простоял он, глядя на бумажку и размышляя, что бы она значила. Юродивая ушла сразу, как только отдала её Рукавишникову, и толпа, потеряв к происходящему интерес, разошлась вслед за ней. «Вот ведь какие макароны получаются, – подумал Никита. – Я над ней насмехался, даже поиздеваться хотел, но она всё перетерпела, а я осмеянным остался». А Любушка тем временем уже подходила к Казанскому монастырю. Но силы оставляли её. Она очень долго ходила по городу из конца в конец. Юродствуя, разговаривала с разными людьми. Ободряла унывающих, обличала дерзких. Но всегда улыбалась. Благостная улыбка Любушки обезоруживала даже закоренелых грешников, которые хотели бы её оскорбить. На улице Владимирской, не дойдя до монастыря, юродивая Люба присела отдохнуть на ступеньки старинного деревянного домика и почувствовала, что голодна. День клонился к вечеру. Она посмотрела на предвечерний месяц, который в темных облаках был похож на краюшку хлеба, и вспомнила, что ела только один раз. Утром. В руках у неё был узелок с продуктами, которые сегодня дала ей сердобольная Марфа Лаврова, прихожанка Скорбященского храма. Но только собралась было Любушка развязать узелок, как услышала мольбу какого-то нищего: – Хлебушка, подайте Христа ради хлебушка! «Одам ему узелок. А краюху месяца себе оставлю…», – улыбнувшись, подумала Любушка, и отдала просящему узелок со всеми продуктами. Нищий прижал его к груди и посмотрел на юродивую такими благодарными глазами, что Любушка окрылилась. И щемящий голод куда-то пропал, и свежие силы откуда-то взялись. Нищий, возблагодарив благодетельницу, ушёл. А Любушка поднялась со ступенек и, словно подкрепившись вкусной, сытной пищей, бодро продолжила свой путь по Рязани. Тяжелый путь юродства. Тесный, тернистый и узкий путь, которым входят в Царствие Небесное. Игорь ЕВСИН |
|
В этом крошечном государстве и столовая своя, и прачечная, и медпункт, а в светлых комнатах уже раздается звонкий смех маленьких жителей Великий человек был: и архипастырь, и ученый богослов, и просто такой добрый отзывчивый человек а они и есть та самая соль земли, которую, если и не видят люди, то все равно чувствуют и нуждаются в ней Но многие из нынешних взрослых и пожилых не встречали, не знали этого самого большого Дня рождения в детстве Действительно, дом волонтера не похож на обычную квартиру, скорее он напоминает штаб Принятие монашества всегда было высшим приближением человека на земле к Богу К 100-летию со дня преставления архимандрита Виталия и в знак благодарности Как воспитать настоящего мужчину? Прежде чем ответить на этот вопрос, нужно понять, а каким должен быть настоящий мужчина По своей сути суррогатное материнство – это современная форма торговли людьми Воспитать настоящего мужчину, патриота России на традициях православной веры В поддержку будущего храма православные активисты собрали 3773 подписи Православная вера и сегодня является самым надежным фундаментом для воинского и патриотического воспитания Тяжелый путь юродства. Тесный, тернистый и узкий путь, которым входят в Царствие Небесное По Берлинскому парку шел советский солдат, все его думы были о родном доме, о жене, о семерых детишках Жизнь этого святого протекала в грозное для Руси время, но была она тихой, благоговейной, словно теплое пламя свечи Не секрет, что вера в Бога зачастую помогала усердным садоводам |
