|
На Дмитровской горе С настоятелем Дмитровского монастыря, что в поселке Заречный, игуменом АМВРОСИЕМ (КАЛАБУХОВЫМ) беседует Ирина ЕВСИНА – Отец Амвросий, видно, что ваш монастырь, где долгое время хранился посох воина-монаха Пересвета как память о его пребывании здесь по дороге к Дмитрию Донскому, теперь крепко стоит на ногах. Я у вас не была, наверное, лет восемь, и теперь обитель все более похожа на духовную крепость. А стали ли ваши прихожане духовно более крепки? – Однозначно, намного крепче, чем в первые годы восстановления монастыря. По большим праздникам наш храм полон не только прихожанами, но и «заезжанами». К нам приезжают сюда из Рязани, Москвы, Скопина, многих других городов и весей. Единственно – у нас братия не прибавляется, вот что. Сколько нас было, столько и осталось. Недавно владыка митрополит перевел в Преображенский монастырь в Рязани отца Питирима. Мне как игумену радостно, что наш человек стал и.о. игумена, поднялся на одну ступенечку выше. Наша братия растет, а количество никак не прибавляется, вот это беда. – Принятие монашества всегда было высшим приближением человека на земле к Богу. А в наше время культивирование тела, потребительства современным юношам и девушкам, даже верующим, совсем тяжело оторваться от земли. – Совершенно верно. Многие приходящие к нам в монастырь, оставаясь здесь некоторое время, так и не могут справиться со своими привычками, совершенно здесь неприемлемыми. В монастырь идут, чтобы приуменьшить грехи, работать над ними, но не у многих получается. Когда начинали восстанавливаться, люди уходили, потому что не было никаких условий. Но я говорил тогда: «Слава Богу, что человек ушел», потому что тот, кто ищет монашеского жития, не будет искать уюта. Это однозначно. Сейчас, слава Богу, есть где жить: у каждого отдельная келья, и туалет не на улице, и душевая, и баня есть. В общем, условия все есть. На сегодняшний день, как монах, скажу: неизвестно где сейчас тяжелее жить – в миру, в семье, если жить по православным традициям, или в монастыре. Мне кажется, в семье на сегодняшний день сложнее. – Ваш монастырь напрямую связан с именем преподобного Сергия Радонежского, 700-летие которого в ушедшем году мы праздновали на государственном уровне. Каким этот год был для вашего монастыря? – На его памятные даты к нам в монастырь съезжалось много народу. Мы сами ходили в школы, в интернат рядом с монастырем, рассказывали о подвиге преподобного Сергия Радонежского, о его значении для нашей страны. Что касается храма в честь преподобного, который был построен в 1770 году, то мы его восстановили, и там уже пять лет идут богослужения. Восстанавливать мы его начали сразу, как только монастырь приобрел свой статус. Он был разрушен полностью, и легче, наверное, было бы подогнать в свое время трактор, выровнять землю и все заново построить. К сожалению, в этом храме нет ни одной старинной иконы. Когда обитель разоряли, то иконами из нее устилали полы в колхозных свинарниках… – Отец Амвросий, чья была инициатива восстановления Дмитровского монастыря, вы ведь здесь первый и единственный игумен-наместник? – Инициатива начала здесь богослужений шла от местных жителей. Сначала было решено восстановить здесь как приходской Дмитровский храм. 21 октября 1995 года по благословению владыки Симона (Новикова) он был освящен, а 26 декабря 1995 года было решение Синода РПЦ о возрождении здесь монашеской обители. – Тяжело было переехать из Рязани сюда, на Дмитровскую гору? – Нет, мне тяжело не было, я не знал, куда я еду. И, когда я приехал сюда 5 января 1996 года, все было в снегу, красота сказочная. А, когда снег сошел и все начало таять, то обнаружились горы мусора, золы. На месте братского корпуса много лет была школа, ее топили, и после нее остался метровый слой золы. Ее здесь и складировали. Зола – хорошее удобрение, но, когда ее слой в 1 метр, после нее ничего не растет. У нас на территории монастыря сейчас 140 роз. Под каждую розу мы выкапывали яму в 1-2 метра, эту землю вывозили, другую привозили. Кроме того, у нас высажено 80 корней деревьев. – Могли бы вы назвать тех благочестивых селян, которые начинали восстанавливать обитель? – Это очень многие бабушки. Прежде всего, из нашего поселка Заречный, из сел Свинушки, Чулково, Белые дома, Побединка (сейчас там тоже храм восстанавливается, в котором я также настоятель), а еще приезжие, в основном из Рязани. До назначения меня настоятелем Дмитровской обители я служил в Борисоглебском соборе Рязани, преподавал в Духовном училище, и у меня уже было много духовных чад. – В первые годы вашего здесь пребывания, помню, вы рассказывали о том, как боретесь с причудливо переплетаюшимися с глубокой верой, языческими обычаями. – Это все уже ушло в прошлое. Душку сейчас наши прихожане не провожают, на источниках ленточки не привязывают. Работа была проведена и возымела, слава Богу, толк. Все это были последствия бесцерковных времен. Первое время, когда я приходил отпевать покойников, то за голову хватался, как бабушки читали Псалтырь. Потом все они проходили у нас «экзамен» по чтению богослужебных книг. И я объявил народу, что, если они хотят, чтобы их покойники были отпеты как полагается, то пусть обращаются к тем, кто прошел «экзаменовку». Сейчас многое и в монастыре, и вокруг монастыря преобразилось. – Стало легче? – Намного. Ведь я теперь знаю, к кому и за какой помощью обратиться, где взять кран, машину. Но пожервований стало меньше. – Батюшка, у вас большое подсобное хозяйство, обеспечивающее нужды монастыря, а приносит ли прибыль? – Мы держимся за его счет, как во время войны, когда корову называли кормилицей. На сегодняшний день в нашем хозяйстве 16 дойных коров, а в общем – 42 головы крупного рогатого скота: быки, телята, более 100 овец. У нас есть куры, выращиваем индюков. Вся продукция у нас высокого качества, и люди с удовольствием ее покупают. К сожалению, встречаются аферисты, которые под нашей маркой продают молоко более низкого качества, а кто-то наше – но очень дорого. У нас еще и ульи есть. Мы всегда с медом и даже продаем его. – Батюшка, рядом с монастырем, в поселке Заречный, долгое время был детский дом, сейчас коррекционный интернат. Вы как-то окормляете эти детские учреждения? – С директором и сотрудниками детского дома у нас были прекрасные, теплые отношения. Многие из них были нашими прихожанами, можно сказать, что и дети тоже. Мы всегда приходили к ним на праздники, дарили подарки. С новой администрацией только налаживаем отношения, видим, что ребята с особенностями развития, тянутся к нам. Им встреча с Богом просто необходима. – Это, наверное, говорит о том, что детей без родителей становится меньше, а инвалидов, больных в семьях больше. – Я бы так не сказал. Просто сейчас сирот стали больше брать под опеку. У нас в монастыре тоже трое ребят, у которых я являюсь опекуном. Антон с нами с 9 лет, Саша – с 5, Гена – с 6 лет. Антона я забрал с Зареченского детского дома, Сашу – из Липецкого, а Гена у нас остался, когда его мама умерла. Когда она в онкологии лежала, органы опеки попросили, чтобы я его приютил, мама возвращалась – он уходил, а когда она умерла, он сказал родственникам, что останется в монастыре. Отцом меня, конечно, не назовешь, это громко сказано, но что-то вложил в них, конечно. У всех ребят была своя келья. Сейчас Антон в институте учится, Саша – в художественном училище, Гена – в техникуме. Все опекунские деньги, которые платило государство, мы клали ребятам на книжку. Хотя ребята уже и стали взрослыми, помогаем им и сейчас. Антону вот уже помогли квартиру приобрести. – Как вы думаете, будут ли ваши подопечные монахами? – Это они должны сами решать. Навязывать монашество нельзя. Но все-таки определенный отпечаток на образ мыслей и жизни монастырская жизнь, конечно, откладывает. Другой парень – Саша Юшкин, который жил в монастыре с 9 лет, теперь священник, у него двое детей. – С дороги, из-под горы ваш монастырь выглядит как маленькая крепость-городок со своими храмами, братским корпусом, крепкими хозяйственными постройками, экзотическими деревьями. И все это на фоне того, что у вас последние 6 лет тяжелое онкологическое заболевание. Откуда у вас силы, произошло чудо – вы исцелились? – Чудо было в том, что мое заболевание поймали на ранних этапах развития. За меня молились многие, и не только священники, хотя я старался скрывать свое положение. Особенно я благодарен за молитвы своим прихожанам и моему лечащему врачу в онкологическом диспансере Рязани. Чудо было то, что я один из немногих в больнице после химиотерапии не остался лысым, у меня волос не выпал. Я очень этого боялся. У меня только борода стала реже. – Видимо, вы очень нужны своим прихожанам. – Я их очень люблю. Они до сих пор для меня девчонки, несмотря на возраст, даже если им за 90 лет. – А мальчишки у вас появились? – Если бы ты побыла у нас на службе в праздники, видела бы, сколько у нас мужского пола. Сейчас очень много мужчин. Если бы было налажено транспортное сообщение, приезжало бы еще больше. – Батюшка, что бы вы пожелали нашим читателям? – Желаю всем терпеть, бодрствовать и молиться Богу. |
|
В этом крошечном государстве и столовая своя, и прачечная, и медпункт, а в светлых комнатах уже раздается звонкий смех маленьких жителей Великий человек был: и архипастырь, и ученый богослов, и просто такой добрый отзывчивый человек а они и есть та самая соль земли, которую, если и не видят люди, то все равно чувствуют и нуждаются в ней Но многие из нынешних взрослых и пожилых не встречали, не знали этого самого большого Дня рождения в детстве Действительно, дом волонтера не похож на обычную квартиру, скорее он напоминает штаб Принятие монашества всегда было высшим приближением человека на земле к Богу К 100-летию со дня преставления архимандрита Виталия и в знак благодарности Как воспитать настоящего мужчину? Прежде чем ответить на этот вопрос, нужно понять, а каким должен быть настоящий мужчина По своей сути суррогатное материнство – это современная форма торговли людьми Воспитать настоящего мужчину, патриота России на традициях православной веры В поддержку будущего храма православные активисты собрали 3773 подписи Православная вера и сегодня является самым надежным фундаментом для воинского и патриотического воспитания Тяжелый путь юродства. Тесный, тернистый и узкий путь, которым входят в Царствие Небесное По Берлинскому парку шел советский солдат, все его думы были о родном доме, о жене, о семерых детишках Жизнь этого святого протекала в грозное для Руси время, но была она тихой, благоговейной, словно теплое пламя свечи Не секрет, что вера в Бога зачастую помогала усердным садоводам |
