|
Николай Кокухин МАШУТКА Рассказ I Больше всего на свете я люблю ездить с мамой в паломнические путешествия. Каждый год, когда у меня наступают летние каникулы, мы едем к какому-нибудь святому. Мы побывали уже у Митрофания Воронежского, у Тихона Задонского, у Иова Почаевского. – Мама, – спросила я в одно прекрасное летнее утро, – к кому мы поедем в этом году? –Не знаю, моя доченька, – ответила мама. – Куда батюшка благословит, туда и поедем. – А когда он благословит? – Да в ближайшее воскресенье и благословит. «Как хорошо, – подумала я, – до воскресенья осталось всего три дня». Они пролетели очень быстро, я и не заметила, как они пролетели. В воскресный день мы с мамой, как обычно, пришли в храм, и после богослужения батюшка объявил: – Едем к преподобному Феодосию Кавказскому. «Замечательно! – подумала я. – Он мне знаком, потому что я совсем недавно прочитала его житие». Через несколько дней мы с мамой пришли на Соборную площадь, где уже стоял большой красивый, сияющий автобус. На переднем стекле, справа, я увидела несколько бумажных икон: Спасителя, Божией Матери и Святителя Николая, а рядом – заметная, красными печатными буквами, надпись: «Паломники». В салоне были удобные, с высокими спинками, сиденья, мы, с шутками и смехом, разместились (нас было очень много, наверно, человек пятьдесят) и поехали. Я сидела у окна, и мне было все видно: сначала был город, потом пошли поля, перелески, овраги, мосты через маленькие и большие речки, села, деревни, козы, которых пасла маленькая старушка, аисты на водонапорной башне – это был наглядный урок географии, и учебника раскрывать не надо. Батюшка между тем прочитал акафист преподобному Феодосию Кавказскому, а затем Серафима, бывшая актриса, а теперь регент нашего храма, запела: Житейское мо-оре Играет волна-ами, В нем радость и го-оре Всегда перед на-ами. Никто не ручи-ится, Никто не узнае-ет, Что может случи-иться, Что завтра с ним ста-анет… Все паломники подхватили, в том числе и я. Я знаю все песни, которые мы исполняем в пути – и народные, и покаянные, а также песни на слова известных и неизвестных поэтов. Когда поешь, то на душе становится очень радостно, и никогда не устанешь. Мы спели столько песен, что и сосчитать невозможно, это нас сильно сблизило, как будто мы всегда были вместе и никогда не расставались. – Через полтора часа – Минеральные Воды! – объявил батюшка. – Там нас ждет преподобный Феодосий! Радость охватила мою душу: еще один святой войдет в мою жизнь, я буду ему каждый день молиться, а он будет помогать мне в учебе, укреплять мою веру, еще больше любить мою маму и других людей. Я была почему-то уверена, что он и сейчас молится обо мне – ведь он знает, что я еду к нему и мне не терпится побыстрее поклониться его святым мощам. II Вдруг автобус замедлил ход и остановился. Непонятно, почему он остановился, так как до города было еще далеко. Водитель открыл переднюю дверь, и в салон вошел смуглый черноволосый человек в защитной военной форме, в руках у него был автомат. – Выхадыте! – грубо, с заметным акцентом закричал он. – Бийстро! – В чем дело? – поднявшись с переднего места, спросил батюшка. – Зачем выходить? – Нэ разговарывать! – рявкнул солдат. – Бийстро выхадыть! Водитель открыл вторую дверь, и паломники один за другим потянулись из автобуса, досадуя на непредвиденную остановку. Их было трое, солдат кавказской национальности, с грубыми невежественными лицами, заросшими жесткой щетиной. Они цепкими злыми глазами осматривали выходящих людей, каждый из них держал автомат наизготовку. – Что это значит? – обратился к ним священник. – Разве сейчас военное время? Все три кавказца, как по команде, навели на него свои автоматы, показывая, что не намерены разговаривать с ним и выяснять отношения. Один из кавказцев, тот, что заходил в автобус, был выше на голову своих сообщников, видимо, он был главарем. Он заорал на священника, сделав шаг по направлению к нему: – Малчать! Прыстрелю, как собаку! Батюшка побледнел, сильно сжав кулаки опущенных вдоль тела рук; видимо, ему стоило больших усилий сдержаться и не прекословить бандитам. То, что нас остановили бандиты-мусульмане, ни у кого не вызывало сомнений. Паломники притихли, понимая, что дело принимает нешуточный оборот. – Стройся в одну шырэнгу! – вновь заорал главарь. – Бийстро! Он, а следом за ним и его сообщники ринулись на нас, ударяя кого кулаком, кого дулом автомата, а кого и пиная тяжелым солдатским ботинком. Мама схватила меня за руку и почти бегом оттащила в сторону. – Шырэнга! Шырэнга! – орал то один бандит, то другой, то третий. За каких-нибудь две-три минуты им удалось выстроить нас в одну цепочку, которая растянулась по безлюдному шоссе на порядочное расстояние. У паломников были испуганные, бледные лица, у многих дрожали не только руки, но и губы. Никто не знал, для чего их выстроили в одну длинную шеренгу и что их ожидает в следующую минуту. Кроме священника, в нашей группе было еще несколько мужчин, но их в общей массе как-то не было видно, да и чем они могли помочь женщинам, если сами находились в сильнейшем шоке. Мама крепко держала меня за руку; ее рука изредка вздрагивала, и тогда я еще крепче сжимала ее ладонь. Вдруг произошло то, чего никто не ожидал. – Сымай кресты! – заорал главарь. – Сымай кресты! – еще громче заорал его сообщник. – Сымай кресты! – заорал третий бандит. Они ринулись на шеренгу, как волки на ягнят. Главарь понимал, что главное лицо в нашей группе – священник, который, во-первых, отвечает за всех нас, а во-вторых, является для нас примером. Главарь приблизился к нему, лязгнул затвором автомата и прицелился прямо в лицо; глаза его горели лютой ненавистью. – Сымай – пристрелю! – зарычал он. Батюшка обеими руками взялся за светлый с матовым оттенком крест, который висел у него на груди. – Я пастырь и не могу без креста, – преодолевая отвращение к бандиту, сказал он. – Можешь! – пролаял кавказец. – Сымай! – Зачем он тебе? – Я хочу его растоптать! – смакуя каждое слово и понимая, что оно сильно ранит сердце священника, прорычал бандит. – Он предназначен не для этого! – Нет, как раз для этого! Сымай! – вновь заорал он. – Не сниму! – дрожащим голосом сказал батюшка. – Тогда прощайся с жизнью! – прокричал бандит; он вскинул автомат и выстрелил в священника; очередь прошла чуть выше его головы, сбив скуфейку. Батюшка от неожиданности и от страха присел, но креста из рук не выпустил. – Счытаю до трех! – рявкнул бандит. – И стреляю прямо в лоб! Раз! – Он чуть помедлил. – Два! – После краткой паузы он поднял дуло автомата, целясь в лоб нашему батюшке. Тот не выдержал и дрожащими руками снял с себя крест. – Бросай на зэмлю! – приказал бандит. Батюшка бросил. – Топчи! Батюшка наступил на крест ботинком. – Вот так! Хароший пример! Лицо кавказца исказила зловещая улыбка. – Все, все сымайте свои кресты! – пуще прежнего заорал он. – Иначе всех перестреляем! Он дал длинную очередь поверх наших голов. Два его сообщника между тем терзали других паломников, угрозой и грубой силой принуждая их снимать с себя нательные кресты. Сняли все женщины, сняли все мужчины, сняли все подростки. И все по приказу бандитов растоптали их. Это произошло в течение каких-нибудь двух-трех минут. Остались только три человека, которые не сняли кресты: моя мама, я и Сережа, юноша лет пятнадцати, которого я давно знаю, так как мы часто встречались в храме – мы стояли в самом конце шеренги и до нас еще не дошла очередь. В этот момент один из бандитов, расправившись с очередным паломником, подошел к маме. – Сымай крест! – рявкнул он. – Ни за что! В словах мамы слышалась такая уверенность, такая сила, такая убежденность в своей правоте, такая непоколебимая вера истинного христианина, что бандит опешил. Он сделал шаг назад и внимательно посмотрел на маму. Мама, не дрогнув, встретила его взгляд. В нем бандит не увидел ни слабости, ни растерянности, ни животного страха, которые встречал на лицах других паломников. Он секунду помедлил, продолжая изучать мамино лицо, крепче сжал цевье автомата, а потом шагнул ко мне: – Ну, а ты? Сымешь? – Нет! – смело ответила я, глядя прямо в глаза бандита. – Я не отрекусь от Христа! Потому что я люблю Его! Бандит был поражен, услышав мой ответ. Он даже не нашелся, что сказать, только хмыкнул и, сделав еще один шаг, обратился к Сереже: – А ты? – Как Машутка, так и я! – звонким голосом воскликнул Сережа. Свидетелями этой сцены были не только паломники, но и другие два бандита, которые приблизились к концу шеренги. Главарь закинул автомат на ремне за спину, то же самое сделали и его сообщники. – Дураки! – громко крикнул главарь. – Дураки! Ха-ха-ха! Он грубо захохотал. – Ха-ха-ха! – загоготали его сообщники. – А эти трое – молодцы! Главарь кивнул в нашу сторону. – Молодцы! – повторил он. Кавказцы быстрым шагом, почти бегом побежали от нас, стуча ботинками по асфальту. Невдалеке на обочине дороги стоял бронетранспортер. Они вскочили на машину и через люк нырнули в ее чрево. Бронетранспортер взревел, выпустив синеватое облако дыма, сорвался с места и помчался по шоссе. Через двести-триста метров он свернул на проселочную дорогу, волоча за собой густой сизый шлейф пыли. Вскоре пыль исчезла, но бронетранспортера уже не было видно. 2011 г.
|
|
Принесение святыни по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла организует Фонд Андрея Первозванного Такого еще не было в Рязанской епархии, чтобы такое количество епископов и кандидатов, уже избранных во епископы, собралось в этой святой обители Задача учителей – не только обучить, передать знания, познакомить с чем-то новым, но и заложить духовный стержень в детях, дать им жизненные ориентиры Сегодня, спустя 20 лет после устранения официального атеизма из государственной идеологии, снова появляются политики, которые заявляют, что ни Бога, ни церкви нашей стране не нужно «Моим мечтам страшна чужбина...» В селе Липовке Липецкой области, состоялись Вторые Бехтеевские чтения, посвященные русскому поэту Сергею Сергеевичу Бехтееву Сначала по «Дороге жизни», по льду Ладожского озера, потом в эшелоне «теплушек» Здесь, в скромной Ливадийской церкви, венчался святой царь Николай Романов; места эти помнят счастливые годы последней царской семьи Куда ведет современное искусство или можно ли «воцерковить» рок-музыку? А известные «Сказки для добрых сердец» может прочитать каждый из нас, чтобы не очерстветь душой На вопросы наших читателей отвечает иеромонах Феодосий (Иванов), ключарь Христорождественского собора (г.Рязань) Поучительные беседы с паломниками иеродиакона Нила, монаха Оптиной Пустыни, об истории монастыря, его старцах и о современной жизни обители и его насельников В последние годы лирические пейзажи рязанского живописца Анатолия Ларюнина все больше отображают красоту есенинских мест Больше всего на свете я люблю ездить с мамой в паломнические путешествия В сентябре начался новый телевизионный сезон. Увы, он вычеркнул из программы передач целый ряд детских программ. Что предложено взамен? Фактически ничего На 95-ом году жизни 7 октября 2011 года почила о Господе Мария Яковлевна Морозова, которая ухаживала за могилкой св. бл. Любови Рязанской (на Скорбященском кладбище) около 20 лет Во дворе нашей пожизненной тюрьмы растет дерево. Тополь. Он не такой по форме, какие растут на Кавказе |
