– Дарья, почему ты решила кардинально изменить свою жизнь? Зачем?
– Ведь я же учитель истории и обществознания и ежедневно рассказывала своим ученикам о подвигах прошлого, о героях нашей страны. Мне кажется, что в преподавании истории самое важное – объяснить ученикам истинную картину, в особенности Великой Отечественной войны, чтобы они знали, понимали и помнили. А тут стали происходить известные всем события: СВО. Считаю, как и многие другие, что эта война тоже Отечественная, в том смысле, что нашему государству, нашей стране не позволят сохраниться, если в этой войне не победить. Нас просто не будет как культуры, цивилизации, уникального исторического явления.
А раз война Отечественная, в ней должен воевать каждый так, как он может: кто-то на своей профессиональной стезе, кто-то идёт сражаться на фронт, кто-то в средствах массовой информации, кто-то занимается гуманитарной миссией. Взвесив все за и против, увидев, даже среди своих знакомых, людей, отвернувшихся от нашей Родины, я захотела поступить как раз иначе и приняла для себя очень тяжёлое решение отправиться туда, к тем людям, которым, как мне кажется, хуже, чем нам, которые ждали от нас поддержки, ждали протянутой руки. Пусть моя фигура совсем незначительная по сравнению с теми, кто уехал, но мне хотелось показать, что есть и другая Россия, и эта Россия с ними, она не оставляет и не оставит Донбасс. Я тоже хочу быть к этому причастной.
– В то время как раз появилась программа – призыв для педагогов из России, которым предлагали ехать учить детей на новых территориях, состыковывать программы, вставать в поредевшие ряды донбасских учителей.
– К сожалению, эта программа просто не заработала. Мне очень хотелось стать участницей именно этой программы, поделиться своим педагогическим опытом, показать, что я могу быть там полезна. Но не получилось. В принципе, находясь уже там, в Донецке, я поняла, что программа и не могла, наверное, заработать, потому что на многих новых территориях образование дистанционное. Где-то пытались открыть учебный процесс в очной форме, как это принято. Но прилёты следовали один за другим, и в целях безопасности обучение так и осталось дистанционным. В целом программа не заработала по объективным причинам.
Благодаря Андрею Ивановичу Минаеву, бывшему ректору РГУ им. С. А. Есенина, я смогла устроиться на работу в Донецкий государственный университет. Но образовательный процесс был по-прежнему дистанционный, и моя работа была в большей степени бумажной, а мне хотелось реальных дел для приближения победы.
– Но всё-таки ты осталась в Донецке, сумела адаптироваться к очень непростым тамошним условиям и оказаться полезной для многих. Прежде всего для пожилых, одиноких людей, инвалидов из Мариуполя. Почему ты выбрала именно этот сегмент помощи?
– Его выбрала не я, а Господь как-то меня к нему подвёл и управил. Мне во всём увиделся большой смысл и промыслительность происходящего, потому что за год до этого умерла моя бабушка, и это было очень непросто пережить. И вот здесь Господь свёл меня с Мариупольским центром помощи именно одиноким пожилым людям, которые остались одни по разным причинам: либо потому, что у них не было родных, либо потому, что их родственники погибли, либо потому, что их семьи разделены и они не могут сейчас увидеться с родными. Среди них много тяжёлых инвалидов. Есть, конечно, и ходячие, но в принципе у нас и в мирное время пожилому больному человеку тяжело выжить одному, а там война... Долгое время не было ни воды, ни света, ни газа. И вот так получилось, что Донецкий университет стал сотрудничать именно с этим центром, привозить им помощь.
– Совсем недавно, в октябре, в твоём посте в ВК ты писала, что «уже в 15-й раз навестила дорогих жителей Мариуполя с гуманитарным грузом, собранным добрыми рязанцами». Кто эти добрые рязанцы?
– Их много. Это мои друзья разного возраста и вся команда фонда «За наших».
– Ты, девушка, сама возишь гуманитарную помощь? Одна?
– По большому счёту, да, только в последний раз со мной в Мариуполь поехал представитель фонда Андрей Андреевич Посёлкин, и я познакомила его с сотрудниками центра. Дорога на Донецк всегда небезопасна, часто вокруг всё грохочет, сверкает, много блокпостов. Всегда боялась, что сломается машина, ведь я не очень разбираюсь в технике. Но с Божьей помощью всегда доставляла груз на место.
– Какие отношения у тебя сложились с твоими мариупольскими подопечными? Как они тебя принимают?
– Искренне радуются и прямо с порога начинают плакать. В ответ очень трудно сдержать слёзы... Всегда все благодарят. У наших опекаемых бабушек, а их больше тысячи, в основном очень тяжёлые истории. Одна из них с трудом передвигается и в подъезде осталась совсем одна. Её дочери не стало ещё в 2014 году – когда начались боевые действия, у неё из-за грохота от разрывов снарядов оторвался тромб, и она умерла. Про Майю Прокофьевну все забыли, и она осталась наедине со своим котиком. Целую неделю они ничего не ели и не пили. Каким-то чудом она в окно увидела людей, которые привезли гуманитарку, и позвала их на помощь. Она верующая, когда спрашиваем, кто помог, отвечает: «Только Бог помог».
Другая бабушка – исключительной веры человек. У неё улыбка не сходит с лица, лучезарные глаза, за всё всегда благодарит Бога и молится святым. Осколки прилетели прямо к ней в квартиру и попали ей в руку. Рука почернела, надулась вся, а лечить было нечем и некому. Бабушка просто молилась, и рука зажила, остался только осколок в кости. У неё прямо какое-то непрекращающееся славословие Бога, Матери Божией. Всегда говорит: «Слава Богу за всё». Мы у неё спрашиваем: «Как сохранить такую радость? За что эта война?» И она, не прекращая улыбаться, говорит: «Ну как же, это нас Боженька так проверяет, смотрит, пройдём мы эту проверку или нет. Мы не можем эту проверку не пройти. И за всё надо благодарить Бога». И опять крестится: «А как мы можем грустить, когда с нами Бог, Пресвятая Богородица, святитель Николай Чудотворец».
– Дарья, а когда ты сама стала верующей, а не просто крещёным с детства человеком? И как вера помогает тебе сейчас переживать тяжёлый период в жизни нашей страны, ведь ты находишься практически на острие событий?
– Сознательно верующим человеком я стала в юности, в студенчестве, когда училась на отделении теологии. К вере меня привело изучение богословских наук, общение с воцерковлёнными людьми.
Принимая решение уехать на Донбасс, я взяла благословение у своего духовника, с которым мы вместе помолились. Со мной теперь всегда иконы Богоматери и святителя Николая Чудотворца, которыми он меня благословил. Знаю, что он молится за меня, и я это чувствую.
Уезжая на Донбасс, я испытывала немалый страх, но в Донецке моя вера укрепилась. Всё, что там происходит, совершается не без воли Божией, не без покровительства Господа и Матери Божией. В этом году у меня была особенная Пасха в кафедральном соборе Донецка. Меня отговаривали идти на ночную службу, говорили, что будут обстрелы. Но показалось невозможным не встретить в храме Воскресшего Христа. К сожалению, люди, которые говорили, что будет беда, оказались правы. Кафедральный собор Донецка обстреляли ракетами средней дальности. Мы все лежали на полу: прихожане, священники, старики, дети, и просто молились. Повезло, что на службе были военные, они командовали, что нам делать. Когда это всё закончилось, мы увидели, что все мы целы, и это было настоящее чудо. Эта Пасха прямо явила, что смерти нет.
– В конце лета вместо отпуска ты прошла обучение в полевых условиях и получила специальность «тактический медик». Зачем тебе это понадобилось?
– Когда нужно будет, эти умения пригодятся. Сейчас надо быть готовыми ко всему. Со мной рядом были и другие женщины из разных уголков России. Но я там была самая молодая. Считаю, что в людях старшего поколения больше чувства патриотизма. Они были воспитаны в другой системе образования, когда прививалось уважение к старшим, чувство долга, взаимовыручка, коллективизм. Люди понимали, что государство – это и есть мы, и кто, если не мы, должны, когда надо, встать на его защиту. Я застала это только в раннем детстве.
Следующее поколение воспитывалось в условиях охаивания нашей истории, лжи средств массовой информации, интеллектуальной развращённости, массовой культуры, «соросовских» образовательных программ.
– Я так понимаю, что для тебя это не просто общие слова, за этим стоит личный опыт?
– Да. Мне было очень горько от того, что Великая Отечественная война по программе изучается только в десятом классе. До этого в разных классах бывают какие-то дополнительные уроки, классные часы, мероприятия воспитательного характера. Линейки на 9 мая, Георгиевские ленточки, Бессмертный полк – всё это красиво, но часто ребята не понимают сути, глубины. Я семь лет проработала в школе и всегда удивлялась, что ученики не знают элементарных фактов из нашей истории.
К 10-му – 11-му классу школьники многое знают, понимают, вступают в дискуссии. Но к этому времени некоторые заражены духом либерализма, потребительства. Кто-то даже считает, что Гитлер – великий человек. Приходилось ребятам многое разъяснять, стараясь не задеть их самолюбие, выдёргивая злые семена, посеянные в интернете и прочих СМИ. От учителей сейчас зависит очень многое, надо уметь объяснять ребятам, что происходит, и всемерно помогать нашим воинам.
Сейчас очень важна и нужна любая помощь и поддержка: письмо солдату, сплетённая сеть, полевая печка, спальник, сухой суп... Я была весь год далеко от линии соприкосновения, но когда получаешь хотя бы маленькую посылочку из Рязани, такой ком в горле... Там всё очень дорого – любая весточка, слово поддержки.
Ради молодёжи, ради нашего будущего наши воины лежат в окопах, оставляя там части тел и свои жизни. Мы все должны быть едины. С нами Бог!
P. S. Сейчас Даша Угарова в Донецке, устраивается на работу в школу.