В этот приезд причастился на службе в соборном храме монастыря и встретился с духовными чадами старца – наместником обители архимандритом Иннокентием (Руденко), игуменом Венедиктом (Кулешовым) и бывшим келейником старца иеродиаконом Амвросием (Черничуком). При встрече мы вспоминали образ приснопамятного батюшки Иеронима и его отличительные черты, о которых я и решил написать.
Всё когда-то проходит...
Где-то с середины 1990-х годов меня стал одолевать тяжёлый недуг. Назначенное врачами лечение не помогало. И тогда мне посоветовали съездить в Санаксарский монастырь к старцу Иерониму, который молится за болящих.
Когда поехал в обитель, некоторые говорили про какую-то отчитку. Потом выяснилось, что никакая это не отчитка, а канон о болящих. Правда, на этих канонах порой присутствовали бесноватые, которые могли лаять по-собачьи, мяукать по-кошачьи, падать в судорогах...
Но я этого не видел. Впрочем, я вообще мало что видел. Келья старца Иеронима, в которой он читал канон, была забита до отказа. Тесно, душно. Слова канона воспринимаются с трудом. Зачем я сюда приехал? Ходил бы в свой приходской храм на молебны о здравии. Там просторно, посидеть можно, молебен читается чётко. А здесь голос батюшки Иеронима еле слышен. Я оглянулся и вдруг утешился, потому что заметил, что молящиеся люди стоят здесь с верой и надеждой. С верой в Бога и надеждой на батюшку Иеронима. И вдруг я понял, что пусть слова канона были едва разборчивы и мы не могли осознанно молиться этими словами, но за нас молился великий старец. И уже поэтому чтение канона для нас, недугующих, не могло быть бесполезным. Это впечатление я помню до сих пор.
Потом была исповедь. Я подошёл к старцу с опаской. Как ему рассказать о том, что я после исповеди и причастия снова впадаю в тот же грех? А ну как топнет на меня ногой? Но увидев добрые голубые глаза старца, понял – этот не топнет. Спокойно выслушал, посмотрел на меня, как на нерадивого ребёнка, и сказал: «Не переживай. Пройдёт у тебя это. Не сразу. Со временем пройдёт». А потом смешливо прищурился и добавил: «Всё когда-то проходит...». Я осмелел и рассказал ему о планах писать статьи на православные, но дискуссионные темы. И спросил, могу ли я при моей греховности заниматься писательством на эти темы. Батюшка углубился в себя. Я жду. Он молчит. Жду. Он молчит. Смотрю на него – не случилось ли чего? И вдруг ко мне пришло осознание, что он молится. Да так, что мне показалось, будто бы он не находится в келье. Тело его – да, вижу, а сущность его куда-то вознеслась. Нигде и ни у кого я больше не видел такого молитвенного состояния. Только в книгах читал. И вот батюшка посмотрел на меня и тихо сказал: «Писать благословляю. Только знай – тяжело будет. Искушений будет много. А ты молись и пиши. Пиши и молись. Молитва – великое дело. Молись, и Господь поможет тебе переносить искушения».
Поступай как хочешь...
Из Санаксарского монастыря я уехал окрылённый, хотя никакого исцеления не получил. Хотя у отца Иеронима был дар исцелений, о котором иеродиакон Амвросий сказал так: «Приходили больные, они видели батюшкину исцеляющую любовь, чувствовали ее и тянулись к ней. Многие исцелялись. Конечно же, у батюшки был дар исцеления, все об этом знали. У нас даже хранились открытки архимандрита Кирилла (Павлова), который отправлял к батюшке духовно и телесно больных людей. Одна у меня до сих пор осталась, где он собственноручно написал примерно так: "Досточтимому батюшке Иерониму. Ваше высокопреподобие, окажите милость, примите рабу Божию такую-то из такого-то города и, аще возможно, помогите ей"».
Конечно, духоносные старцы «аще возможно» могут помочь тяжко больным людям. А могут и не помочь. Но могут объяснить, что болезнь есть несение креста. Потому и смысл старчества видится не в том, чтобы снять с человека возложенный на него Богом крест, а чтобы подвигнуть к несению этого креста.
Почему я поехал к старцу Иерониму? За помощью. Думал, вот помолится за меня старец, и мне легче будет бороться со своим недугом, со своими грехами. И конечно же, хотелось узнать – есть ли Божья воля, чтобы я занимался писательством? То, что сказал старец о моём недуге, исполнилось. Много времени прошло, но исполнилось. Исполнилось и то, что говорил старец об искушениях. Их в связи с писательством было предостаточно. А теперь могу твёрдо сказать, что только благодаря молитвам и церковным таинствам я худо-бедно преодолевал эти искушения.
Есть много рассказов о том, что старец обладал даром прозревать будущее человека. Но гораздо более существенным даром отца Иеронима было то, что он открывал людям волю Божию о них. Знание Промысла о человеке помогало ему безошибочно решать – давать или не давать благословение на испрашиваемое.
Об этом хорошо сказал наместник Санаксарского Рождества Богородицы монастыря архимандрит Иннокентий (Руденко): «Об отце Иерониме я узнал в начале 1990-х годов, ещё тогда, когда служил на приходе в Иркутской епархии. Тогда я желал принять монашество и хотел узнать – есть ли на это воля Божия. Поехал помолиться в Дивеевский монастырь, а потом решил заехать в Санаксарскую обитель. Когда приехал в монастырь, то зашёл в келью батюшки Иеронима. И первое, что я от него услышал, ещё даже не успев задать свой вопрос: "Благословляю тебя поступать в монастырь".
Давать или не давать благословение на жизненно важное решение может не каждый священник. Для этого надо знать Промысл Божий о человеке, духом понять – надо ли давать благословение. И старец Иероним никогда не давал благословений вопреки Божественному Промышлению. Это подчас приводило к тому, что человек досадовал на него, требуя нужных ему благословений, а не тех, которые он даёт. Тогда этот человек получал в ответ неизменное "поступай как хочешь". А кто принимал благословения батюшки, тому открывалась воля Господня».
Увы, не все, кому открывалась Божья воля, следовали ей. Преподобный Пимен Великий говорил: «Воля человека есть медная стена между ним и Богом». Старец Иероним мог разрушить эту медную стену, но только тогда, когда человек проявлял соработничество, соучастие. Тот же преподобный Пимен говорил: «Повергаться пред Богом, смиряться и отвергаться своей воли – вот работные орудия души». Этому учил своих чад и старец Иероним. Тот, кто никогда не считал себя старцем... О согрешивших братиях монастыря говорил: «Это они из-за меня согрешили... Я не так, как надо, наставлял их...» И беседовал с согрешившими, ободряя и укрепляя их.
Солнышко...
О том, как батюшка ободрял братию, отец Иннокентий вспоминал: «Жизнь полна всякого рода искушений и испытаний, в которых мы учимся выполнять волю Господню, заповеди Его. И когда в этих испытаниях мы бывали в чём-то малодушны, батюшка всегда находил слово, чтобы нас укрепить, вселить уверенность в том, что Господь не оставит. Через батюшку мы, братия, жившие в то время рядом с ним, почерпнули неиссякаемую надежду, что именно Господь всем управляет. Он так и говорил, что без воли Божией ничего не бывает, ни с нами, ни с другими, ни со всем миром.
Если батюшку попытаться сопоставить с известными старцами современности, то в них в первую очередь видны не различия между собой, а напротив – некая общность. В первую очередь – это жертвенная любовь ко всем без лицеприятия.
Отец Иероним имел жертвенную любовь, был как бы сама любовь, воплощение любви: благостный, смиренный, кроткий, богомудрый, рассудительный. Он был как сосуд Божественной благодати, полный, плещущийся на всех. Любовь, милостивость, кротость, смирение, забота о каждом – вот то, что запомнилось нам в его светлом образе».
Уверен, что таким запомнился старец Иероним всем, кто приезжал к нему со своими бедами и скорбями, с простыми житейскими нуждами или даже просто так – посмотреть на него, послушать, просто побыть рядом и согреться душой. Люди тянулись к нему, как тянутся к солнышку, которое светит и греет. А солнышко ведь светит и на добрых, и на злых. И согревает всех. Так и старец Иероним. Он принимал и утешал всех, кто нуждался в этом. «Нет плохих людей, все хорошие, это бесы в них плохие», – говорил батюшка. И потому многие называли радостного любвеобильного отца Иеронима солнышком. Слушая рассказы духовных чад и читая их воспоминания, очень часто встречаешь такие определения старца: «солнце», «солнышко». Все дары благодати, которые стяжал батюшка Иероним: душевные тепло и свет, христианская любовь и духовная радость – давали основания так его называть.
А ещё его можно назвать земным ангелом, христоподобным праведником. Вот что говорил митрополит Вениамин (Федченков) о таких людях: «...в том-то и величие истинных Божиих святых, что они, по Богоподобию своей любящей души, не различают (хотя, вероятно, и знают) ни добрых, ни злых, а всех приемлют. Как солнышко сияет на праведных и грешников и как Бог дождит на "благия и злыя", так и эти христоподобные люди, или земные ангелы, ласкою своею готовы согреть каждую душу».
Таким и остался в моей памяти приснопамятный схиигумен Санаксарской обители Иероним (Верендякин), который имел любовь к людям, о которой писал апостол Павел: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит» (1 Кор. 13:4–8).
Игорь ЕВСИН