Прослужив на Рязанской кафедре более тридцати лет, и большую часть из них в тисках надзора со стороны властей, митрополит Симон научился вести дела мягко и ненавязчиво, не вызывая ни у кого раздражения. Разговаривал он с людьми уважительно и деликатно, больше убеждая, чем настаивая. Можно вспомнить случай из его жизни. В конце девяностых стали передавать епархии в совместное пользование храмы Рязанского кремля. Музейные работники, несколько десятилетий просидевшие в стенах зданий бывшего архиерейского подворья, были очень недовольны. Пришло время самого красивого и известного собора кремля - Успенского. Директор музея (не будем вспоминать ее фамилию) просто негодовала и, как могла, затягивала процесс. Из уст свидетелей я услышала о диалоге между ней и митрополитом Симоном. Владыка, остужая пыл воинствующей директрисы, сказал: «Не Вы тут хозяйка, и не я, а сам святитель Василий. Всё будет по его воле». Так и случилось, вскоре собор был отдан верующим мирным путем. По воскресным и праздничным дням там совершались службы, а в будни люди приходили туда как в музей.
Когда митрополит Симон ушел на покой, он оставил нам богатое наследие, накопленное за годы его служения на Рязанской земле. А всё, что он нажил в миру, при его отъезде в Николо-Бабаевский монастырь Ярославской епархии уместилось в небольшой легковой машине: книги, облачения, любимый чайный сервиз, старинные часы и известное всем приходившим в епархиальное управление кресло-качалка.
Вспоминаю одну из поездок туда. От домика до входа в храм, где владыку ждали паломники, было несколько десятков метров. Когда он вышел, было видно, что ему тяжело ходить. Но, как только он увидел рязанцев, его поступь стала тверже, спина прямее, взгляд строже. К своим духовным чадам шел пастырь, который на протяжении многих лет вел их за собой. И вновь на службе рязанцы услышали такой до боли знакомый голос владыки. А потом за чашкой чая, уже у него в доме, митрополит Симон скорбел о расставании с Рязанью, говорил, что всем сердцем полюбил эту землю и людей, на ней живущих. Когда паломники прощались с владыкой, каждому он что-то подарил. Большую чашку с блюдцем, которые достались мне, я позже передала в музей митрополита Симона, а чайную ложечку оставила себе на память. Почти весь обратный путь мы ехали молча, понимая, что эпоха таких старцев безвозвратно уходит.
А в 2006 году мы посетили обитель, уже чтобы попрощаться с митрополитом Симоном и проводить любимого владыку в последний путь. Все, кто подходил для прощания, целуя в последний раз руку владыки, ощущали, что его тело не тронул мертвенный холод, рука была теплая. Когда же гроб опустили в усыпальницу и рабочие кирпичик за кирпичиком стали замуровывать вход, люди стояли и смотрели на светлый язычок пламени лампадки, стоявшей на крышке гроба, всё больше уходящий в темноту. Смотрели и верили, что этот свет никогда не погаснет в их сердцах.
Елена АЛЕКСАНДРИНА