«Знание в коробке»
– Сейчас в мире много «фейковой» информации, особенно в интернете. Многие, особенно молодежь, в основном черпают информацию из этой «паутины». Молодым людям кажется, что они самые продвинутые, самые мыслящие, потому что они не смотрят телевизор, не читают газеты, они сидят в сетях и думают, что идут своим путем. А на самом деле они послушно идут, как овцы, одним стадом туда, куда нужно информаторам...
– На самом деле фейк есть везде – и в официальных источниках информации, и в менее официальных, и в теневых. Чтобы этому противостоять, важно иметь вкус к работе с первоисточникoм. А вкус к первоисточнику может быть привит только тому человеку, который, как сказано в Евангелии, жаждет правды. Только такая жажда может заставить человека потрудиться для получения истинного знания. Отличительная черта фейка в том, что это «знание в коробке» – ты его получаешь легко, в готовом виде, и не нужно даже трудиться над распаковкой. А над настоящим знанием нужно трудиться. Порой приходится делать непростой выбор, когда нужно принять какую-то мысль, которая не согласуется с общим мнением. Идти против мейнстрима очень тяжело. И человек, который работает с первоисточником, – всегда в той или иной мере человек сомневающийся. Это очень опасно и в плане научном, и в плане духовном, потому что твоя работа – сомневаться. Ты не можешь принять знание из вторых рук, ты должен усомниться в хорошем смысле и дойти до всего сам.

Догматы и сомнения
– Как это совмещается с изучением богословия, догматов христианства, которые не ставятся под сомнение?
– Дело в том, что и догматы не были даны людям Богом в готовом виде. Отцы Церкви, которые эти догматы формулировали, не являются источником истины – они являются интерпретаторами истины. И когда мы изучаем историю христианской Церкви, мы видим, как эта истина формировалась, как эти догматы вырабатывались в ходе истории.
Вообще в готовом виде не было дано ничего, кроме Священного Писания, но и здесь всё достаточно сложно. У нас, к сожалению, мало работают с библейскими текстами. Даже в семинариях студенты не видят критического издания Библии, они даже порой не знают о его существовании. Это древнегреческий текст, в котором есть ссылочный аппарат – рядом с каждым словом есть сноска, и внизу написано, какое количество разночтений данного слова присутствует в рукописях. Ведь существует более пяти тысяч рукописей Ветхого и Нового Завета, многие из которых были открыты в ХХ веке.
Из нашего русского перевода Библии полноценное представление о первоисточнике мы получить не можем. Наши переводы были сделаны с византийских текстов, но в ХХ веке появились новые открытия, обновлялся сам текст. Современные библеисты находятся в постоянной работе – не над переписыванием текста, но над его анализом. Речь не идет о том, чтобы оспорить текст. Просто нужно понимать, что, как пишет святитель Григорий Богослов, «истина неуловима». К ней можно прикоснуться, но ее нельзя взять в руки. Когда ты работаешь с таким сложным текстом, у которого такой огромный ссылочный аппарат, ты понимаешь, что никогда не сможешь сказать о себе, что ты специалист по библеистике и всё в ней понял. Если ты так скажешь, сам текст тебя опровергнет. И это очень смиряющий фактор. Мне нравится выражение, что одни люди восхищаются интеллектом, а другие им пользуются. И вот когда ты пользуешься интеллектом – это универсальное средство от прелести, потому что ты осознаешь, что ты вечный невежда. Как говорили древние, я знаю только то, что ничего не знаю.

Споры об учебниках
– Сейчас в сфере высшего образования идут споры об учебниках. Один из профессоров Высшей школы экономики предлагает вообще отказаться от учебников: это вчерашний день, ведь есть же интернет. И не нужно ничего запоминать, даже таблицу умножения – главное уметь найти информацию. Что ты можешь сказать об этой тенденции в современном образовании?
– К сожалению, часто к нам в Россию хорошие западные тенденции приходят в ужасно исковерканном, гипертрофированном виде. От того, что там приносит добрый плод, у нас ничего хорошего не остается. И здесь то же самое. Помню, когда я приехала в Данию, меня удивило, что у тамошних студентов учебный день в два раза короче, чем у нас. А всё остальное время они сидят в библиотеках и занимаются самостоятельно. Причем обойти это и пропустить эти самостоятельные занятия никак нельзя, потому что программа очень плотная и требуется очень много письменной работы – формулирования своего мнения на основании прочитанного материала. Я усомнилась, хорошо ли это, ведь студенты еще не всегда владеют методом поиска и отбора информации. Но оказывается, что если правильно построен учебный курс и в рамках сокращенной программы хорошо преподается база, то ты можешь более эффективно использовать время самостоятельной работы, чем часы, которые отсиживал бы на лекциях. Ведь уровень знаний и способностей у всех студентов разный, и более способные могут развиваться быстрее. Но это работает только в том случае, если хорошо преподается система. А это полностью зависит от методики преподавания и качественных учебников.
Поэтому, конечно, мы не имеем права отказываться от учебников и отправлять студентов полностью в самостоятельное плавание. Они еще не владеют методом различения информации. Тем более что сейчас, как мы говорили, огромное количество информации, в том числе и фейковой.
Но, с другой стороны, в этой тенденции есть и здравое зерно. Когда студенты сидят только на учебниках, им хорошо дается система, но помимо этого они мало что знают. В этом недостаток нашей системы образования. Высшее образование – это ведь как раз умение различать информацию, работать с первоисточниками и думать. Если тебе постоянно преподают по учебникам, как у нас в основном сейчас делают, то у тебя даже не возникает исследовательской задачи – заняться поиском и отбором информации. Это тебе просто не нужно. Кроме того, по большей части не разрешают оспаривать эту информацию. В Европе, если ты можешь поспорить с преподавателем, это тебе большой плюс. Там даже обязывают студентов спорить. Один из моих западных коллег, преподаватель библеистики, начинает свои лекции словами: «Я буду вам врать. Если вы умеете думать и хорошо знаете Библию, вы поймете, где подвох». И в конце каждой лекции он спрашивает, где у него была ошибка. То есть студенты всегда должны быть начеку, и это правильно, потому что это ситуация из жизни. Хорошая, правильная информация никогда нам не дается легко, и к этому надо быть готовыми. Об этом и Евангелие говорит: Господь обличал фарисеев, которые преподавали людям готовые, «упакованные» знания, призывал людей думать.

Свой шесток
– Как ты сама для себя определяешь цель своей деятельности, главную идею твоей специальности, которая так тебя увлекает? Для чего всё это нужно?
– Изначально мне это было просто очень интересно. Я хотела заниматься научными исследованиями, и мне стал открываться целый новый мир. Когда появляется вкус к получению знаний из первоисточников, ты становишься асоциальным человеком, и вернуться обратно ты уже не можешь.
– Что ты имеешь в виду, называя себя «асоциальным человеком»?
– Не зря говорят, что в большом знании большая скорбь. Увы, это присутствует. Ты уже не можешь доверять вторичному знанию, тебе всегда хочется узнать, как оно есть на самом деле. Ты просто видишь вокруг себя некачественную информацию, и от этого больно – как человеку с хорошим музыкальным слухом больно слышать фальшивые ноты. Наверняка люди более высокого духовного развития умеют с этим жить, но мне до этого далеко. Поэтому ты просто начинаешь искать ту среду, в которой люди тебя понимают и в которой ты можешь видеть смысл своего существования. Этот круг, к сожалению, очень узкий, и приходится постоянно его искать.
– По этой причине ты часто бываешь за рубежом?
– У нас в России, к сожалению, патристика и библеистика довольно слабо развиты в связи с материальными проблемами. Эти исследования очень затратные. Чтобы у нас были такие ученые, нужно финансирование, специально на это направленное. И еще должно смениться не одно поколение, чтобы пришло понимание необходимости этого, образовалась научная среда. Ведь в советские годы эти науки совсем не развивались, и сейчас всё только возрождается. К примеру, моя диссертация и диссертация моей подруги были первыми работами по классической филологии, защищенными перед ученым советом МГУ по христианской тематике. Вообще в классической филологии, причем не только в отечественной, но и в зарубежной, очень долго существовало предубеждение против так называемой позднеантичной литературы (II–V века). Это как раз период творчества великих христианских авторов. Он очень долго считался упадочным. Считалось, что если ты этим занимаешься, то у тебя плохой вкус, ты вообще ничего в филологии не понимаешь. Было принято считать, что именно из-за развития христианства литература пришла в такой упадок. Сейчас эти представления, слава Богу, уже изжиты. И православным ученым сейчас есть что сказать в мировом исследовании общеевропейского наследия. Ведь именно византийский период сформировал Ренессанс, а это уже основа всей европейской культуры. А европейская культура – это столп современной цивилизации.

Женщина и богословие
– Анна, как правило, ученые-богословы – это мужчины. Как ты ощущаешь себя на этом поприще среди мужских умов?
– В России, если ты светский ученый (а я светский ученый), ты можешь быть женщиной и заниматься исследованиями по патристике и библеистике. С одной стороны, это хорошо, потому что ты находишься вне непосредственного церковного влияния, можешь открыто задавать любые вопросы. Если бы, скажем, я была батюшкой и стала ставить под сомнение какие-то вещи, работать на приходе мне было бы сложно, потому что у людей возникали бы разные недоумения. Дело не в Церкви,
а просто в человеческих отношениях. Даже многим Отцам Церкви, которые в конечном счете были прославлены в лике святых, пока они жили и работали над своими творениями, приходилось претерпевать различные поношения, проходить через непонимание. В этом смысле быть вне непосредственной зависимости от Церкви хорошо.
Но, с другой стороны, есть и определенные ограничения. Церковные структуры работают успешно – тех же студентов Свято-Тихоновского университета, особенно мальчиков, посылают на стажировки, им везде дают зеленый свет. Мне как девочке с этим сложнее. В Европе всё проще – там, если ты женщина-ученый, тебе, наоборот, дается приоритет. У европейской комиссии, которая дает гранты ученым, есть обязательное требование, чтобы как минимум половина грантов уходила женщинам. Но могу сказать, что, к примеру, в Дании и Германии, где я часто бывала, всё равно подавляющее большинство исследователей – мужчины. Им чисто физиологически проще непрерывно и интенсивно заниматься наукой. Даже если у них есть семьи, дома жёны за них всё делают. А если ты женщина, ты должна быть не только блестящим исследователем, но и оставаться при этом женщиной, хорошо выглядеть, вести хозяйство. Нам, женщинам-ученым, нужно прикладывать больше усилий, чтобы выстроить отношения с коллегами, устроить для себя благоприятную нишу в мужском обществе.
– А вообще в православии теологическое образование для женщин – это новое явление?
– Я бы так не сказала. Изначально у нас в богословском образовании, еще при братьях Лихудах, была инициатива монастырского образования для женщин. Были такие женские монастыри. Но эта инициатива вскоре была закрыта. В Европе – то же самое. Женщины, которые в монастырях занимались переписыванием и исследованием христианских текстов, всегда существовали. Есть такие яркие примеры, как Мeхтильда Магдебургская, которая писала великолепные гимны и даже отправляла корректуру некоторых проповедей Папе Римскому, и он ни слова не мог возразить, так высок был ее авторитет. Таких женщин, конечно, было немного, но нельзя сказать, что это абсолютно новая тенденция. Можно вспомнить святую первомученицу Феклу. Как сообщает предание, она была соработницей апостола Павла. Ее произведения были известны, играли свою роль. Так что с самого начала христианства мы имеем примеры того, что женщинам не запрещалось учить и проповедовать. Образ Божий в человеке и у женщин, и у мужчин абсолютно одинаков. У нас разные функции в обществе, но достигать богоподобия мы можем и должны в равной мере.
– Спасибо, Анна, за интересное интервью. Успехов тебе в научных исследованиях и радости в личной жизни.