Протоиерея Александра только в 61 год рукоположили в священнический сан, но он будто две жизни прожил – столько успел добрых дел сделать. Крепость тела и духа были в нем от родителей, от семьи, от крестьянской закалки, когда физический труд с малолетства был обыденностью, а смерти – промыслом Божиим. В семье его родителей Григория и Анастасии родилось десять детей, а выжили только трое. Потом еще двоих сирот отец привез в дом с отхожих промыслов.
Батюшка называл себя куршаком, потому что родился в деревне Култуки ныне Клепиковского района. Предки жителей этой деревни, да еще деревень Ветчаны, Иванково, Борисково и нескольких других, – потомки прибалтийских племен, литовцев. В XIII – XIV веках они шли завоевывать Русь, но это им не удалось. Мудрые рязанские князья, в первую очередь князь Олег Рязанский, оттеснили тех, кто сдался в плен, и попросту дали им возможность поселиться в лесной, болотистой Мещере, заниматься здесь тяжелым крестьянским трудом, собирательством в обширных лесах.
Трудолюбивые люди, которые были поставлены в столь жесткие рамки, не только выжили, но и, благодаря полноводной в то время речке Курше, по названию которой и назвались они «куршаками», стали принимать караваны судов с товарами и устраивать ярмарки. До сих пор ушлые кладоискатели находят здесь старинные монеты. Но леса, которые были главными кормильцами этих мест, в конце концов сыграли главную печальную роль в том, что они обезлюдели.

1936 году в поселках лесозаготовителей Курша-1 и Курша-2 случился страшный пожар с большим количеством жертв. От крупных поселков осталось всего три дома. Местные жители считают это Божиим наказанием. Пожар произошел на Ильин день, а накануне, празднуя открытие нового клуба на 400 мест, народ гулял и пил всю ночь. Шел огонь и на Култуки, но, как рассказывают старожилы, «бабка Акулина Поняхина взяла икону и пошла навстречу огню. Ветер повернул, огонь остановился». Этот факт приводит в своей книге «Курши, куршане, куршаки... Тайна удивительного народа» Игорь Евсин.
Случившееся стало хорошим уроком для куршаков, и они вновь усиленно стали хлопотать о возобновлении служб в Успенском храме. Тетя отца Александра Куропаткина Мария Родина – староста церкви – собрала подписи за его открытие и отвезла их в Москву председателю Президиума Верховного Совета СССР М. Калинину, «всесоюзному старосте», как его тогда называли. Храм не сразу, но открыли. В 1941 году. Это стало большим утешением для страдающего в Великую Отечественную войну народа.
В семье Куропаткиных Бога никогда не забывали. Родители читали Псалтирь, подаренную отцу в детстве за отличную учебу в церковно-приходской школе, зажигали перед иконами лампадку. «Помню, как лежал на печке и видел, как родители на коленях Богу молились», – вспоминал отец Александр.
Мама часто водила его в Успенский храм на богослужения, и душа ребенка находила здесь утешение и умиротворение. Интересно, что деревня Анемнясево, где жила блаженная Матрона Анемнясевская, тоже входила в приход этой Успенской церкви. Мама отца Александра, как и многие окрестные жители, ходила к блаженной за советами. Дорога туда тогда вела через леса, практически вдоль реки Курши.
Рядом с красивым деревянным храмом находился и дом настоятеля протоиерея Михаила Грацинского. Боевые куршаки из разных деревень его прихода несколько раз освобождали батюшку из-под ареста, устраивая протестные сходки с лозунгами «Долой колхозы!». Но в 1949 году церковь сгорела. Новую так и не дали построить. По праздникам и памятным дням куршаки ходили молиться в небольшую, скромную часовенку, в которой долгое время были иконы из Успенского храма.
В советское время и до сих пор на «Успеньев день» и «Троицын день», как здесь говорят, к этой часовне на кладбище со всей округи, с окрестных областей стекаются потомки куршаков. Большинство из них, к сожалению, не знают, что эта традиция идет с тех времен, когда недалеко от этого кладбища, через речку, стоял храм с престолами в честь Успения Пресвятой Богородицы и Святой Троицы.
Последние заботы и планы протоиерея Александра Куропаткина были связаны именно с этой часовней. Как и любой человек, особенно на склоне лет, он задумывался о том, где будет упокоен. И называл для себя одним из желанных мест именно это кладбище. Но даже не из-за этого, а потому, что любил, чтобы везде был порядок, батюшка бросил клич среди потомков куршаков, чтобы очистить кладбище от сухостоя, а в дальнейшем построить здесь новую часовню вместо обветшавшей. В этом его поддержали глава поселка Тума В. М. Лазарев, заведующий хирургическим отделением рязанской больницы № 11 А. П. Мотин и многие другие. В октябре они собрали куршаков и куршанок и провели субботник – здесь же обсуждали проект часовни, откуда взять деньги на ее строительство.

Окончив Рязанский сельскохозяйственный институт по специальности «ученый-зоотехник», Александр Григорьевич Куропаткин показал себя хорошим организатором в сельском хозяйстве и стал занимать в этих структурах различные достаточно высокие должности. В качестве заместителя главы Рязанского района, имеющего отношение к имущественным вопросам, он помогал Рязанской епархии. Например, перевести действующий Дом пионеров с территории Солотчинского монастыря в другое место, а здание отдать под кельи монашествующим.
По этим делам он часто стал встречаться с митрополитом Симоном, бывшим в то время правящим архиереем Рязанской епархии. И вскоре, как батюшка говорил, «был призван волей Божьей строить храм Рождества Богородицы в Дягилево». Здесь недалеко у его верной и любимой спутницы жизни – супруги Зинаиды – был небольшой родительский домик. Узнав Александра Григорьевича поближе, после его выхода на пенсию митрополит Симон благословил принять ему священнический сан.
Через год отец Александр поступил в Рязанское духовное училище, а потом в семинарию. Когда ему было 66 лет, получил диплом о ее успешном окончании. Все годы учебы, а потом еще несколько лет батюшка служил экономом в Троицком мужском монастыре Рязани. Здесь очень пригодилось его умение вести хозяйство. «Помню, владыка Симон говорил: “Бывает, что рукополагают пожилых священников, а у них и памяти уже нет, и служить им тяжело”. А вот на удивление, когда владыка рукоположил отца Александра, он будто еще сил приобрел для служения», – вспоминает протоиерей Николай Сорокин. К пожилому священнику, умудренному жизнью, тянулись люди. Со своими проблемами, каждый со своей бедой. Батюшка видел, каким большим горем оборачивается для человека и его семьи винопитие, а также наркомания. И тогда в монастырской часовне во имя иконы Божией Матери «Знамение-Корчемная» он стал служить специальные молебны. Беседовал с каждым, исповедовал, поддерживал унывающих.
Десятки духовных чад протоиерея Александра Куропаткина позже стали ездить к нему в Константиново, куда батюшку назначили настоятелем – поднимать храм во имя Казанской иконы Божией Матери.
«Ни воды не было, ни-ча-го! Взяли тележку в руки, бидон на нее – полный вперед! Воду таскали. Греть где? Дома. Батюшка пришел – и воду в храм провели, и газ.
Вокруг всё заросло. Сосед косу дал ручную. Подходит батюшка Александр.
– Ну как вы здесь?
– Никак, бать, никак...
– Сейчас помогу.
Берет в руки косу и косит сам», – рассказывает о первых годах служения здесь отца Александра прихожанка храма восьмидесятичетырехлетняя Валентина Церковникова.
«Я помню этот храм в руинах, на него страшно было смотреть, – говорит протоиерей Николай Сорокин. – Как-то мы приехали в Константиново, подошли к храму, и на глаза навернулись слезы от его вида. И та красота, которую мы видим сейчас, это полностью заслуга отца Александра. Потом Господь так устроил, что владыка Марк направил меня служить в этот храм, и мы два года с отцом Александром служили вместе. У него было отеческое отношение ко всем, с кем он общался, и ко мне в том числе. Я это чувствовал, и служить с ним было благодатно. Он любил своих прихожан, и все прихожане его тоже любили».

Батюшка Александр был творческим человеком: писал стихи (некоторые из них стали песнями), был редактором газеты «Константиновский вестник». К нему тянулись артисты, композиторы, писатели, поэты, советовались с ним.
Добрые отношения у батюшки были и с сотрудниками музея-заповедника С. А. Есенина. Некоторые из них были его прихожанами. Случалось, что люди из других городов приезжали на родину Есенина, а попадали в Казанский храм и становились духовными чадами отца Александра.
В художественно-документальном фильме о Сергее Есенине батюшка сыграл роль протоиерея Иоанна Смирнова, духовника поэта, в течение многих лет бывшего настоятелем Казанского храма. Упокоиться отец Александр удостоился тоже рядом с ним, в ограде своего любимого храма, где по промыслу Божию он в ноябре отслужил девять Литургий.
Проект памятника благоверным Петру и Февронии рядом с еще одним своим детищем – храмом во имя этих святых в селе Кузьминки – отец Александр тоже выбирал сам.
В последние два года жизни, когда он уже был почетным настоятелем храма, отец Александр много писал, делал заметки. Еще не все его бумаги разобраны. Может быть, когда-нибудь они войдут в книгу о нем. Ведь батюшка – это не только целая эпоха для Казанского храма, как сказал нынешний его настоятель иерей Геннадий Богомолов. Он вообще человек-эпоха, вобравший в себя Россию дореволюционную, Россию советскую и время, в которое мы сейчас живем.

РОДНОЕ СЕЛО

Взошло над речкой солнце золотое,
Рассеялся предутренний туман.
Встречай меня, село, село родное,
С любовью и печалью пополам.

Давно село на город променяли,
Осталась неприкаянной земля,
И пропасть оказалась между нами,
Виною в этом стали ты и я.

Теперь оно совсем осиротело,
Глазницы всюду черные домов,
В костре забвенья жизнь
его истлела,
Окрест не слышно птичьих голосов.

Ушло за речку солнце золотое,
На землю пал задумчивый туман.
Прости меня, село, село родное,
Что не делил беду я пополам.

Священник Александр КУРОПАТКИН