До горизонта
– Евгения, как сложилась твоя творческая жизнь с тех пор, как ты шагнула за рязанский горизонт и оказалась на сцене Большого театра в молодежной программе?
– Быть солисткой молодежной программы Большого театра означает совмещение работы в театре с обучением в каком-то профессиональном высшем учебном заведении. Наша профессия очень сложная. А во время учебы нам дают больше теоретических знаний, чем практических. Человеку, который не имеет опыта или имеет его совсем немного, тяжело выходить сразу на высший уровень, нужны определенные навыки. И вот этим навыкам нас здесь обучают.
– Как получилось, что ты окончила музыкальную школу по классу фортепиано, поступила в Рязанский музыкальный колледж имени братьев Пироговых тоже по классу фортепиано, а стала вокалисткой, и весьма успешной?
– Во-первых, потому, что у меня мама музыкант. И она очень грамотно подошла к вопросу моего музыкального образования. В пять лет я пошла в музыкальную школу, я хотела петь. Я умоляла маму отвести меня в музыкальную школу именно для того, чтобы петь. Но там, где я росла, в Мурмино, в музыкальной школе вокального отделения не было. И сейчас я думаю, что и слава Богу, потому что академическое пение требует зрелого организма. Заниматься этим в детском возрасте, я бы даже сказала, опасно – неизвестно, как себя поведет голос в период ломки в переходном возрасте. В общем, это и не нужно. Многие вокалисты либо в зрелом возрасте начинают заниматься музыкой, либо имеют какое-либо инструментальное прошлое или какую-то теоретическую базу. Бывает, и нередко, что ребенок, который умеет петь и уже как-то состоялся, став лауреатом тех или иных конкурсов, вдруг в период физиологического роста обнаруживает, что у него не получается то, что он еще года два-три назад мог исполнить. Не все могут переждать, пережить этот период, настроиться на что-то другое.
– Ведь ребенок видит себя на сцене, звездой!
– Поэтому я рада, что мой путь на сцену как вокалистки сложился уже после того, как я стала музыкантом. Эта подготовка, безусловно, очень помогает мне сейчас. Я быстро учу свои партии, прихожу к пианисту и знаю, чего я хочу от него. Иногда могу сесть и сама показать, что мне надо, то есть это уже совсем другой профессиональный уровень. Когда я сижу в зрительном зале, мне профессиональным взглядом видно: есть ли у вокалиста какое-нибудь серьезное музыкальное образование или он просто поёт и не владеет какой-либо другой музыкальной профессией, кроме вокала.
«Шепот ангелов»
– Но все-таки ты хотела, любила петь, как ты говоришь, с самого раннего детства. А когда ты оказалась на сцене?
– На первом курсе музыкального колледжа, когда познакомилась с группой «Feelin's». И это была моя возможность просто петь. Это была моя даже физическая потребность, которую нужно было срочно реализовать. Я хотела петь так же, как есть и пить. Один из проектов нашей группы назывался «Шепот ангелов». Вот с ним я тогда и ездила в Петербург. Но со временем в определенных жанрах мне стало тесновато, хотелось сделать что-то большее.
Решающим для меня стало выступление в Париже. Я тогда училась на втором курсе и была заявлена на конкурс как пианистка. Но мой замечательный педагог Светлана Васильевна Платонова (Царствие ей Небесное!), увидев мой интерес к вокалу, предложила поучаствовать еще и в вокальной номинации. Получив согласие, она отвела меня к Любови Александровне Ячменниковой – педагогу по вокалу. И после этого конкурса я окончательно решила, что буду переводиться на академический вокал.
Уже со следующего курса я училась на вокальном отделении, и в 17 лет после прослушивания была принята на работу в хоровую капеллу им. Юрлова. После окончания колледжа меня пригласили на работу в музыкальный театр в Ростове-на-Дону. Им нужно было меццо-сопрано в труппу, а мне понравился город и то, что там есть консерватория, в которой я продолжила и... (смеется) до сих пор продолжаю свое образование. Потом меня позвали в Ростовскую филармонию. В Ростове я пела партию Ольги в опере «Евгений Онегин», которая сначала мне была не очень-то понятна (имею в виду образ героини), а потом, можно сказать, стала моей визитной карточкой. Пела я и Лауру в «Иоланте», участвовала в целевых концертах. Жизнь и репертуар были очень разнообразными. Но когда мне предложили петь в оперетте, я поняла, что как актриса от этого не обогащусь, и поехала на первый тур прослушивания в труппу Большого театра в... Петербург. Во втором туре я уже пела на исторической сцене Большого театра в Москве. И вот я уже третий сезон певица в Большом театре.
– Все-таки как правильно тебя называть, певица или актриса?
– Можно и так, и так. Режиссеры говорят, что мы актрисы, дирижеры – что мы певицы.
С близкими по духу
– Евгения, сейчас ты как распускающийся цветок, набирающий силу, красоту. Но когда ты была маленькой девочкой, нежным бутончиком, первые твои звуки, пение для всех – было на клиросе гимназического храма...
– Да, это было первое место, где мне дали «право голоса». Сколько себя помню, мы всей семьей ходили в церковь. Сначала я просто слушала церковное пение, потом подпевала. Когда я перешла учиться в православную гимназию во имя святителя Василия Рязанского, встала там на клирос. А позже отец Владимир Братищев, настоятель Троицкого храма в Мурмино, благословил меня встать на клирос и там. Несколько лет, пока мы не переехали в Рязань, мы со старшей сестрой каждый день ездили в гимназию из нашего поселка, который в 30 километрах от города, чтобы учиться в теплой, почти домашней атмосфере, с ребятами из близких по духу семей. А это очень важно для ребенка, находящегося в нежном возрасте формирования личности.
– При всей твоей загруженности успеваешь ли ты бывать в храме? Как тебе удается быть актрисой, певицей, оставаясь православной христианкой?
– Как у певицы или актрисы у меня бывают такие ситуации, когда их развитие может привести к духовному разладу с моим воспитанием как православной христианки. И тогда я только могу просить Господа, чтобы Он дал мне сил, чтобы все управил...
А в храме чаще всего я сейчас бываю именно на клиросе. Просто отстоять службу для меня даже, можно сказать, тяжкое испытание. Часто бывает, что звонят друзья и просят прийти спеть. Очень хочется выспаться после тяжелой недели, но я понимаю, что я нужна, во мне просыпается православная христианка, и еще профессиональная этика. И все это меня держит, сохраняет при храме.
В силу моих частых географических перемещений я давно не была в своем мурминском храме. Но знаю, что батюшка за меня молится. Сама стараюсь тоже за него молиться. И эта духовная связь есть и остается.
«Голос» обжигает
– Женя, сейчас одна из самых рейтинговых программ на телевидении – «Голос. Дети». Как ты считаешь, полезна ли она для самих этих детей?
– Мне всё это очень не нравится. Я бы родителей этих детей лишала родительских прав, ведь они буквально бросают своих детей в омут тщеславия, из которого не так уж легко выбраться неповрежденным.
Мы развиваемся так же равномерно, как растет наш организм. Вот, например, в первом классе самый высокий ребенок, потом через много лет смотришь, а он ниже всех. Резко вырос и остановился.
С талантом, с душой, с интеллектом, с другими человеческими качествами может произойти то же самое. Вот ребенок в пять, в шесть, в семь лет звезда, а в восемь лет его сверстники начинают его догонять и, как правило, перегонять. Роль звезды дают играть уже другим. А он уже привык к этой роли и отказываться от нее не собирается. Отсюда сломанная психика и пожизненный эгоцентризм. А это трагедия, сломанная жизнь.
Ничего не бывает просто так. Я прекрасно ощутила это на себе, хотя не была такой уж «звездой». И я не могу сказать, что чего-то добилась только благодаря своему природному таланту. Я все время «пахала», много занималась. Когда мне было 15-16 лет, обо мне говорили: «Ах, какой голос, ах, как поет!» А сейчас мне за двадцать, и хотя я стала петь лучше, уже никто так не восхищается. Просто говорят: «Она красиво поет». Я выросла, и этих восторгов уже нет. Первое время мне с этим было очень тяжело справляться, так как я уже привыкла, что все восхищаются. Но потом осознала, что я уже взрослый человек, и меня меряют взрослыми мерками.
Всем этим ранним «звездам» из «Голоса», которые еще вовсе и не звезды, придется по жизни очень трудно. «Голос» скорее обжигает, а не зажигает.
– Спасибо, Женя, за интервью. Всего тебе доброго в жизни и на сцене!