* * *
Две берёзы над жёлтою нивой,
Три иконы на чёрной стене.
Я родился в земле несчастливой,
В заветлужской лесной стороне.

Деревянная зыбка скрипела,
Кот зелёно сверкал со скамьи,
Белой вьюгою бабушка пела
Журавлиные песни свои.

Отгорит золотая полова,
Дни растают в полуночной мгле.
Ничего слаще хлеба ржаного
Не едал я потом на земле.

Ухожу под другое начальство,
Только буду жалеть о былом.
Слаще русского горького счастья
Ничего нет на шаре земном.

* * *
Я стою, как дерево в лесу,
Сединой купаясь в синеве,
И славянской вязью времена
На моей записаны листве.
Ничего я лучше не нашёл,
Никуда я больше не уйду,
И когда наступит судный срок,
На родную землю упаду.
Уступлю пространство молодым –
Пусть они увидят Божий свет
И прочтут по кольцам годовым
Дни моих падений и побед.
Да стоят по родине кремли,
Утишая яростную новь -
Белые, как русские тела,
Красные, как пролитая кровь.

* * *
Морозным вздохом белого пиона
Душа уйдёт в томительный эфир...
Молитвою отца Серапиона
Я был допущен в этот горький мир.

Был храм забит – меня крестили в бане,
От бдительного ока хороня.
Телёнок пегий тёплыми губами
В предбаннике поцеловал меня.

И стал я жить, беспечен и доверчив,
Любил, кутил и плакал на износ.
Но треснул мир, и обнажилась вечность.
Я вздрогнул и сказал: «Спаси, Христос!»

«Спаси, Христос!» Кругом одна измена,
Пустых словес густые вороха.
Свеченье молока и запах сена
Смешались с третьим криком петуха.

Ликует зверь... Спаситель безутешен,
Но верю, что не отвернётся Он,
Всё знающий: кто праведен, кто грешен.
Он вороньё отгонит от скворешен...
Тяжёл твой крест, отец Серапион.

* * *
Беру костыль: опять меня мотает,
И самому себе твержу: держись!
Презренного металла не хватает
На скромную оставшуюся жизнь.

И точно, не оставлю я наследства.
Благодаря аптекам и врачам
Мне много лет. И я впадаю в детство.
Но мама не утешит по ночам.

Но продолжает Божий мир вращаться,
Наркоз стихов кончается уже.
И лишь душа не хочет возвращаться,
Таится, словно утка в камыше.

Мир полон и больных, и без гроша,
Но унывать – не стоящее дело.
И потому прошу тебя, душа,
Не покидай страдающее тело.

Литература – это не товар или услуга... Литература – это, в первую очередь, уроки опыта. ... Пропуская повествование через личный жизненный, духовный и интеллектуальный опыт, вы сообщаете читателю нечто очень важное.
Святейший Патриарх Кирилл
(Из слова на церемонии вручения Патриаршей литературной премии 2018 г.)

Возможность быть счастливым
Экспресс-интервью Ильи Агафонова с Владимиром Костровым
– Кто Ваш читатель?
– Мой читатель – чаще всего православный человек, который поддерживает широкую социальную базу будущей России. То есть, он человек труда, учитель, ученый, крестьянин, рабочий и так далее. Это моя социальная база. И, надо сказать, они часто становятся моими героями.
– Какая основная мысль, которую Вы хотите донести до читателя?
– Я хочу сказать людям, что их представление о Боге, вера в Бога, дает им определенные возможности быть счастливыми в очень, даже очень трудных условиях.
– На Ваш взгляд, может ли литература что-то изменить в сегодняшнем мире?
– Может. В этом и заключается задача писателя. Русская литература вообще возникла как явление этическое. И покровитель русской литературы, скорее всего, не Аполлон, а Иоанн Златоуст. Этими основными положениями я руководствуюсь в своем творчестве.
– Как, например, можно повлиять?
– Когда вы узнаете истории, связанные с людьми, которые находятся в тюрьме, то открываете целый ряд случаев, когда преступники раскаивались в своей прежней жизни, причем под влиянием чтения стихов. Такие случаи были и в моей творческой биографии. Я думаю, что вообще русская классика – это то, что создает в людях высокие этические нормы.
Журнал «Книжное обозрение», май 2018 г.