В храме запевают «Отче наш». Я подпеваю людскому хору низким, чуть надтреснутым от возраста голосом, внучка – чистым детским голоском. Она хорошо знает слова этой молитвы, через какое-то время, сложив руки крестом на груди, сама пойдет на причастие. Все для нее в храме знакомо и привычно. Глядя на внучку, я вспоминаю свое детство, в котором мне никто не говорил о Боге...
Мое раннее детство пришлось на конец 50-х – начало 60-х годов. У меня было две бабушки, которые не жили с нами и к которым мы ходили в гости. Одна была городская, потому что приехала с родителями в Рязань еще девочкой. А вторая, хоть и прожила половину жизни в городе, больше напоминала деревенскую жительницу. Первая – сухонькая, со строгим лицом и сдержанными манерами, вторая – полная, шумная и всегда улыбчивая.
У бабушки Поли в юности умер горячо любимый брат. С тех пор она перестала верить в Бога, ведь девушка так просила о выздоровлении родного человека, но просьба не была услышана. В безверии воспитала она и своего сына – моего отца, хотя, когда он родился, уже наступили безбожные времена. А вот бабушка Анюта, по маминой линии, считалась в семье человеком верующим. В ее комнате висели иконы, а под ними на столике лежало Евангелие. По большим церковным праздникам, особенно на Пасху, вся родня собиралась у нее дома.
Для нас, маленьких, в ту пору этот праздник был в первую очередь связан с блестящими, покрашенными луковой шелухой яйцами, пышным, с маслянистой корочкой куличом. Бабушка всю свою жизнь проработала поваром. Она пекла настоящие куличи, которые сверху посыпались сахарной пудрой и какими-то разноцветными присыпками, а внутри были ярко-желтого цвета и в мякоти хранили орехи, цукаты и изюм. Мы объедались этим лакомством и в глубине своей детской души понимали, что именно в эти дни свершается какое-то необыкновенное событие, которое так радостно встречают люди и сама природа.
Бабушка Аня несла через свою жизнь веру так же просто и естественно, как, наверное, ее мама, и бабушка, и прабабушка. Это было в крови простых русских женщин, порой не совсем грамотных, но передающих по памяти евангельские события из рода в род. Когда ее дочь, моя мама, уже имела свою семью и троих детей, часто от нее можно было услышать непонятные тогда для нас выражения. Когда мы баловались и переворачивали в квартире все вверх дном, она ругалась: «Вы что мне здесь Содом и Гоморру устроили!», а когда кто-то из нас громко кричал, то сразу получал от мамы: «Что ты кричишь, как иерихонская труба!».
На первый взгляд, вера моей маме передалась по наследству так же просто, как отрез крепдешина, который подарила ей мать на свадьбу. Но это было не совсем так. Многое пришлось преодолеть. Уже будучи фронтовичкой и коммунисткой, работая после войны в органах государственной безопасности, она сумела окрестить всех своих троих детей, хотя в те годы за это могло последовать суровое наказание. Я помню потертый ридикюль, спрятанный на одной из полок платяного шкафа, в котором хранились наши крестики и небольшие иконки. Они были простенькие, бумажные, но мне эти образки очень дороги. Один из них я храню до сих пор.
Прошло время, не стало моей верующей бабушки, не стало мамы. Я вышла замуж, воспитывала двоих сыновей. Это были 90-е годы, трудные, но в то же время удивительные. Тогда появилась свобода выбора, а ограничения, которые долгие десятилетия держали людей в тисках, исчезли. Было это хорошо или плохо, никто в то время не знал. Большинство кинулось в светлое капиталистическое будущее, некоторые оглянулись на традиционное патриархальное прошлое.
Я пришла работать на телевидение, а через год стала делать цикл православных программ. Все было интересно, все было в новинку. Сняв одну из первых передач о гимназии во имя святителя Василия Рязанского, решила отдать туда младшего сына. И за его воспитание была спокойна. Большую часть времени, если не сказать все время, я проводила на работе. Поездки, съемки, знакомства с интересными людьми. Открытие новых храмов, церковные праздники, православные форумы и фестивали. В этом бурном потоке пронеслось около двух десятков лет.
Когда пришлось остановиться, я спросила сама у себя – ты много старалась делать для людей, для Церкви? А что ты сделала для своих детей? Старший сын был совсем далек от веры, охладел к ней и младший, ведь того, чему его учили в православной гимназии, в семье почти не было. Слишком тонкой в какое-то время стала ниточка, которая скрепляла духовные связи нашей семьи из поколения в поколение. И сколько бы я своих сыновей ни убеждала и ни просила, в храм я стала ходить одна.
Становление человека в вере – дело непростое. Есть моменты особой тяги, когда жизнь без этого вдруг теряет смысл, есть года полного отчуждения, когда кажется, что можно и без веры спокойно прожить. Было это и в моей жизни, потому что не знала я традиций, не была приучена к духовной жизни с малолетства. Получается, так же начали свою жизнь и мои сыновья. Но, пройдя определенные испытания, все мы пришли к одному – без помощи Божьей прожить нельзя. Большую роль в этом сыграли мои внуки. И я, и их родители делаем все, чтобы в их жизни не было таких ошибок и чтобы с самого детства они жили с верой в душе.
...Мы стоим с внучкой в храме. Она возвращает меня из воспоминаний к реальности, дергая за руку: «Бабушка, я на причастие. А потом в Воскресную школу». Я смотрю, как она присоединяется к стайке детей, собравшихся напротив алтаря. Совсем маленьких держат на руках родители, за теми, кто постарше, присматривают издалека. И в основном это мамы. Да простят меня мужчины, но так уж повелось на Руси – именно женщина не только хранит семейный очаг, но и оберегает духовное тепло в нем, которое всех объединяет и согревает. И я, как смогла, сберегла частицу веры, что хранили женщины из моего рода, что передали мне и что поможет моим повзрослевшим внучкам передать ее уже своим детям.
Елена Александрина

Путь к возрождению
Алене Коротаевой из Сасова 16 лет. Она девушка очень увлеченная, талантливая, а главное, любящая свою малую родину. В прошлом году она стала финалисткой телевизионного конкурса «Синяя птица». Когда в эфире Второго канала ее спросили, о чем она мечтает, она ответила, что хотела бы видеть возрожденным Никольский храм в селе Вялсы, на родине знаменитого русского философа Николая Федорова.
Для нее это были не просто слова. Алена под руководством своего педагога М.В. Шатровой провела исследовательскую работу, собрала много интересных фактов об этом храме. Можно сказать, вдохновила своих родных и земляков построить в Вялсах новый храм.
Слово Алене Коротаевой:
– В 2009 году в нашем городе проходили Федоровские чтения. Там была представлена фотография Никольского храма, где почти 200 лет назад крестили философа Николая Федорова. Так получилось, что благодаря человеку, жившему в XIX веке, стал в XX веке возрождаться храм.
Никольский храм в селе Вялсы был построен в конце XVIII века. Спустя 70 лет в нем крестили будущего философа. А еще через 70 лет построили новый храм на смену старому, так как тот обветшал. Мне стало интересно, кто здесь служил. В метрических книгах удалось найти имена нескольких клириков храма – это священники Василий Загорский, Дмитрий Гумилевский и дьякон Василий Дубровский.
Мирная жизнь верующих сельчан закончилась, когда в истории России наступило время богоборчества, когда ежедневно по всей стране уничтожались храмы. Не обошла эта трагедия и Сасовский район. В 1933 году была разрушена церковь в селе Вялсы.
Как вспоминали местные жители, церковь сожгли летом, сразу после утреннего богослужения. По селу распространились слухи о том, что храм поджег коммунист Иван Варлашкин за один пуд зерна.
Моя родственница Мария Егоровна Хаваева рассказала, что храм громили молодые парни лет двадцати. Тогда народу собралось много, все плакали. Она вспоминала, что, когда колокол падал, то издавал такой жалобный звон... Когда спиливали церковные колокола, местная юродивая Маша сказала про комсомольца, спиливающего колокол: «Пусть пилит, ему потом ногу отпилят». Впоследствии в больнице ему ампутировали ногу. Потом выяснилось, что у местной жительницы, Анохиной Надежды Петровны, сохранился оригинал фотографии церкви. Фотография из прошлого столетия попала в мои руки!
Мой папа Дмитрий Николаевич Коротаев, взглянув на фотографию, загорелся идеей восстановить храм, чему я очень обрадовалась. О своем желании мы сообщили жителям села, и люди нас поддержали. В 2015 году был установлен поклонный крест на месте будущего храма, который папа ставил сам. А освящал место под строительство епископ Касимовский и Сасовский Дионисий.
Осенью 2016 года утвержден окончательный вариант проекта храма. Началось строительство. В конце 2017 года был освящен фундамент возрождающейся церкви. Как только храм будет построен, нам передадут ковчег с частицей мощей святителя Николая. Уцелело несколько старинных икон из разрушенного храма. Все эти годы их бережно хранили моя бабушка Надежда Петровна Шилова и местная жительница Александра Федоровна Артемова.
Пока создавался и утверждался проект, папа при поддержке единомышленников построил часовню на месте, где раньше стояла церковь. Теперь каждую субботу в селе стали совершаться богослужения, которые проводит священник Вячеслав Пименов.
Жители не теряют надежды, что в XXI веке их село, как и два столетия назад, снова будет иметь свой храм и собственный «голос» – колокольный звон. Звон, напоминающий о вечности, быстротечности человеческой жизни, о том, что так созвучно философским идеям русского мыслителя Николая Федорова.
Я уверена, что наш храм будет возрожден, как и сотни других в нашей стране, а вместе с ним – и духовная жизнь русского народа.