Он был четвертым ребенком в семье лейб-медика Сергея Петровича Боткина. В книге «Мой брат» Петр Сергеевич Боткин писал о Евгении: «С самого нежного возраста его прекрасная и благородная натура была полна совершенства. Он никогда не был похож на других детей...»
Основатель славной династии Боткиных – Петр Кононович Боткин, – крестьянин Псковской губернии. Человек умный и предприимчивый, вышел в купцы 1-й гильдии. Каждый врач знает классические «Клинические лекции» профессора ВМА Сергея Петровича Боткина, лейб-медика Императоров Александра II и Александра III. Мама Евгения Сергеевича, Анастасия Александровна, рано умерла, но успела дать сыну домашнее воспитание. В 1878 году он поступил сразу в 5-й класс гимназии. Затем стал студентом физико-математического факультета университета, но через год перешел в Военно-медицинскую академию. В 1889 году с отличием её окончил.
Имя «Евгений» в переводе с греческого означает «благородный». Именно благородство – верность долгу и Христу – лежит в основе подвига праведного врача. Профессиональную деятельность он начал в 21 год. Работать начал в Мариинской больнице для бедных. Беспредельно добрый, он был человеком незаурядной храбрости. Из дневника доктора Боткина периода Русско-японской войны 1904-1905 годов: «За себя я не боялся: никогда ещё я не ощущал в такой мере силу своей веры...»
«За отличия, оказанные в делах против японцев» его наградили офицерскими боевыми орденами Святого Владимира IV и III степени с мечами. 6 мая 1905 г. Евгения Сергеевича пожаловали в почётные лейб-медики.
Мужественным, твёрдым и добрым знали доктора боевые соратники и сослуживцы. Таковым же узнают и большевики. И тоже наградят – пулей в мрачном Ипатьевском подвале.
Судьбоносным для Боткина стало назначение в апреле 1908 года лейб-медиком Царской семьи. Императрица Александра Феодоровна выразила желание, чтобы доктор Боткин, «тот, который был на войне», стал их семейным врачом.
Осенью 1908 года доктор с семьей обосновался в Царском Селе. Генерал Мосолов говорил: «Боткин был известен своей сдержанностью. Никому из свиты никогда не удалось узнать от него, чем больна Государыня и какому лечению следуют Царица и Наследник». Цесаревич Алексей был самым обожаемым и самым тяжелым его пациентом. Он был болен врожденной несвертываемостью крови – гемофилией. Эта болезнь требовала повышенного врачебного внимания. Порой он дни и ночи напролет проводил у его постели.
Участие врача не могло не найти отклик в душе маленького пациента, который однажды написал своему любимому доктору: «Я вас люблю всем своим маленьким сердцем». В свою очередь, Евгений Сергеевич также всей душой привязался к Алексею Николаевичу и всем членам Царской семьи, не раз повторяя своим детям: «Своей добротой они сделали меня рабом до конца дней моих». Е.С. Боткин говорил: «Моя любовь к ним и преданность безграничны». Царские дочери – княжны Ольга, Татиана, Мария и Анастасия – тоже любили своего семейного врача и часто называли его «колодцем». Действительно, сей верный Богу и Царю являлся для всей Царской семьи родником живой воды.
Всё, что касалось Августейшей семьи, горячо трогало доктора. А идеальность отношений Царской семьи восхищала, тем более что его собственная семейная жизнь была трагична: умер полугодовалый первенец, ушла из семьи жена, оставив на руках Евгения Сергеевича четверых детей. Сын Дмитрий, хорунжий лейб-гвардии Казачьего полка, погиб в первый год Первой мировой войны.
Ккровавые дни революции врач оставался в числе тех, кто осознавал глубину пропасти, в которую ринулась Россия за призраком «свободы». Доктор Боткин не предал и не ушёл спасать себя и своих детей. Он как истинный христианин последовал за своим Государем и его Августейшей семьей в Тобольск, и далее – в Ипатьев дом Екатеринбурга. Большевики неоднократно предлагали Евгению Сергеевичу покинуть Царскую семью, но его ответ был категоричным: «Я остаюсь навсегда с моим Государем». Он до конца остался верен долгу и присяге.
За 13 дней до смерти Е.С. Боткин написал в Ипатьевском доме своё последнее, оборванное на полуслове, письмо брату Александру, которое сегодня известно как «лебединая песня доктора Боткина». Последнее его письмо – это не предсмертный надрывный крик, а надежда на милосердие Божие и на спасение в мире ином:
«Дорогой мой, добрый друг Саша. ...В сущности, я умер, но еще не похоронен, или заживо погребен... У моих детей может быть надежда, что мы с ними ещё свидимся когда-нибудь в этой жизни, но я неприкрашенной действительности смотрю прямо в глаза... Если «вера без дел мертва есть», то дела без веры могут существовать. И если кому из нас к делам присоединилась и вера, то это только по особой к нему милости Божией. Одним из таких счастливцев, путем тяжкого испытания, потери моего первенца, полугодовалого сыночка Серёжи, оказался и я. С тех пор в каждом деле я заботился и о «Господнем». Это оправдывает и последнее моё решение, когда я не поколебался покинуть моих детей круглыми сиротами, чтобы исполнить свой врачебный долг до конца, как Авраам не поколебался по требованию Бога принести Ему в жертву своего единственного сына. И я твёрдо верю, что так же, как Бог спас тогда Исаака, Он спасёт теперь моих деток и Сам будет им Отцом...»
Во время расстрела он упал, и из нагрудного кармана выпал и отлетел в угол бумажный треугольник. Трупы унесли, а «хлам» остался в подвале, где жестоко убивали всю Царскую семью и их верных слуг: Анну Степановну Демидову, Иоанна Михайловича Харитонова, Алексия Егоровича Труппа и Евгения Сергеевича Боткина. После взятия Екатеринбурга белогвардейцами было найдено это недописанное письмо.
В последние месяцы жизни Царской семьи вокруг Государя – Царя Николая II – были трусость, измена, ложь. Тех, кто мучил и убивал, – много, и кто предал – много. Но одним из немногих, кто остался верен до конца, был врач Евгений Боткин. Царская семья не осталась в полном одиночестве, и рядом были люди, которые скрасили и разделили с ними страдания и их крест.
Схимонахиня Николая (Софронова)