Сначалом событий 1917 года для Русской Православной Церкви началась сложнейшая эпоха, поставившая вопрос о самом существовании Церкви. Политические нестроения 1917 года, революционная эйфория, которая постепенно сменялась апатией, затронули и Церковь. В ней, как и во всем российском обществе, царили различные устремления и настроения.
Синодальный период, просуществовавший 200 лет, был сложным и неоднозначным в истории Русской Православной Церкви. Церковь в Синодальный период стала государственным институтом, одной из опор государства, когда священники практически стали чиновниками «министерства по делам вероисповеданий». По словам митрополита Филарета (Дроздова), мелочная опека и контроль государства лишили Православную Церковь самостоятельности. Русский народ на протяжении многих веков привык видеть в Церкви защитника перед государством, заступника за униженных и оскорбленных. Когда Церковь стала государственным институтом, ее авторитет в какой-то мере был потерян.
Десятилетия православное духовенство стремилось к восстановлению патриаршества и ходатайствовало об этом перед каждым новым государем. Последний российский император Николай II был глубоко верующим, православным человеком, который прислушивался к Церкви. Немалая заслуга в духовном становлении Николая Александровича принадлежала его воспитателю К.П. Победоносцеву, замечательному российскому государственному деятелю, убежденному консерватору. Император с пониманием относился к просьбам о созыве Поместного Собора и возможному избранию Патриарха, но нестабильная политическая обстановка в стране не давала возможности осуществить эти планы.
Товарищ обер-прокурора Синода князь Н.Д. Жевахов в своих «Воспоминаниях» писал о том, что «в предреволюционное время натиск на Царскую Россию вели не только пиджаки и мундиры, но и смиренные рясы», подразумевая, что часть духовенства и верующих поддерживала возможные перемены в политическом устройстве России.
В последнюю неделю февраля 1917 г. в Святейшем правительствующем Синоде Российской Православной Церкви, по словам протопресвитера военного и морского духовенства Георгия Шавельского, «царил покой кладбища». Синодальные архиереи вели текущую работу, занимаясь в основном бракоразводными и пенсионными делами.
Первое после падения монархии заседание Святейшего Синода под председательством митрополита Киевского Владимира состоялось 4 марта 1917 г. От лица Временного правительства новый обер-прокурор В.Н. Львов объявил на нем о предоставлении Церкви свободы от опеки государства. Большинство членов Синода поддержали Временное правительство. В частности, архиепископ Новгородский Арсений говорил о появлении перед Российской Церковью больших перспектив. Голоса немногих противников, поддержавших прежнее российское руководство, не были услышаны.
Начавшиеся демократические преобразования охватили и Православную Церковь. В частности, была введена выборность структур церковного управления в епархиях. Впервые за несколько веков верующие получали возможность выбирать себе епископов. В части епархий выборы прошли спокойно, в части возникли проблемы, где «прогрессивное» духовенство и миряне пытались убрать со своих постов неугодных архиереев. В такой ситуации даже авторитетный митрополит Ярославский Агафангел (Преображенский), которого Патриарх Тихон позже назовет в числе своих возможных преемников, с большим трудом смог сохранить за собой епископскую кафедру в этом древнем городе. В Москве в результате выборов на кафедру был избран митрополит Тихон (Белавин), будущий Патриарх Московский и всея Руси.
Вместе с тем, Временное правительство, на которое определенной частью Церкви возлагались надежды, видело в духовенстве оплот монархистов. И если начальный этап взаимодействия Церкви и Временного правительства можно назвать конструктивным, то с течением времени отношения стали ухудшаться. Контроль над Православной Церковью не только не ослабили, но и ужесточили. 20 марта вышел закон об отмене ограничений в правах, связанных с религиозной и национальной принадлежностью. Тем самым Православная Церковь теряла свой привилегированный статус, все религии России уравнивались в правах.
Часть духовенства наивно полагала, что революция приведет к обновлению структур Церкви, оживлению и демократизации церковной жизни. Сразу после свержения самодержавия многим казалось, что все проблемы Церкви как организации уйдут в прошлое. Большие надежды возлагались на будущий Поместный Собор и восстановление патриаршества: казалось, что восстановление былого, законного состояния Православной Церкви установит мир в стране. Реальность оказалась гораздо сложнее мечты. В февральские дни 1917 года Православная Церковь, как и все общество, оказалась на распутье, и только часть духовенства, предвидя грядущие потрясения, начала предупреждать верующих об угрозе гражданской войны, призывая «возродить пошатнувшуюся мощь государства» не на поле междоусобия, а на пути «всенародного единения».
Игорь Митрофанов