Такую круглую дату – 70 лет со дня рождения Евгения Николаевича Каширина – отмечали в Рязани 31 мая. Жени, Женечки, как его называли люди разных возрастов, – фотохудожника, краеведа, педагога, бессребреника, хранителя и фотолетописца не только своего рода и своего времени, но и многих рязанцев, живших за десятилетия до него.
В выставочном зале на улице Есенина в этот день открылась выставка «Евгений Каширин. Триптих», на которой прошла презентация книги «Каширин. Рассказывают рязанцы», богато иллюстрированной замечательными фотографиями Евгения Николаевича. Много добрых слов было сказано в его адрес и на вечере памяти фотолетописца в фотодоме его имени на улице Почтовой. Но ни в замечательно изданной книге, ни на встрече практически не было ничего сказано о его роде, в котором было много духовенства, в том числе и пострадавших за веру, репрессированных, расстрелянных. Из этого рода и шли истоки главного его дара – любви к людям, веры в уникальность каждого человека как Божественного создания, встречавшегося на его жизненном пути.
Главное в жизни слово – любить. Каждый понимает его по-разному: как со знаком плюс, так и минус. О любви можно написать, да и уже написаны целые трактаты, сотни книг, сняты тысячи фильмов. Если нет любви, то все серо, неинтересно. Поэтому мы ее ждем, ищем, ожидаем. Всегда. Даже если она есть, хочется постоянного ее подтверждения.
– Ты меня любишь? – спрашивает трехлетний малыш у мамы в автобусе.
– Я тебя люблю! – торжественно, прилюдно говорит убеленный сединами «жених» на золотой свадьбе своей «невесте» с палочкой, которая это слышала, наверное, сотни раз. Но она вдруг молодеет от этих слов, морщинки расправляются, а глаза лучатся как в молодости.
А кто-то ничего не говорит, просто делает людям добро, независимо от того, просят его об этом или нет.
Таким человеком был Женя Каширин, с которым посчастливилось проживать рядом некоторые странички, эпизоды моей жизни. Этот удивительный человек, у которого была своя семья, любимая жена Лидочка (как он ее называл) и сын Дмитрий, участвовал в жизни многих рязанцев, независимо от возраста и социального положения. В людях – бедных или богатых, высоких или низких, городских или сельских, образованных или неученых – он видел прежде всего образ Божий, достойный внимания, общения, тепла.
Застать его одного в мастерской – сначала в институте усовершенствования учителей, а потом на улице Полонского – было практически невозможно. Когда Женя приходил к нам в редакцию молодежной газеты, каждому из нас казалось, что он приходил именно к нему. Отдавая нам фотографии с каких-то событий, он обязательно дарил нам и наши личные. У меня дома целый альбом с его фотографиями: сначала только я – в редакции, на выставке, в музее, потом мы с мужем на венчании, у него в мастерской, а вот появились дети – они делают первые шаги... Рассматривая Женины фотографии, каждый раз находишь в них, в себе, в деталях что-то новое, неоткрытое, неожиданное, глубинное. Каширин умел видеть лучше всех нас: в малом – большое, в уходящем – великое и всегда оказываться там, где это нужно. Но я, моя семья – песчинки среди моря других зафиксированных его внимательным фотоаппаратом рязанцев – его современников.
Особенно часто мы стали встречаться с Женей, когда начали работать над серией материалов «Удивительные истории одного города, рассказанные фотохудожником Евгением Кашириным» для газеты «Молодежный курьер» летом и осенью 1992 года. Это были очень тяжелые годы: очереди, талоны на продукты, многомесячная задержка зарплаты. «Перестройка», к которой приложили руку многие, уставшие от коммунистического очковтирательства и ослепленные либерально-демократическими «светлыми» идеями... Несмотря на то, что старшей дочери было чуть больше двух лет, а второй – годик, пришлось выйти на работу в редакцию. И вот этот наш с Женей «сериал» мы писали как раз в то тяжелое лето. Мы были первопроходцами этого жанра. Позже уже многие газеты и рязанские телекомпании делали с Женей материалы и целые программы.
Женя умел видеть, понимать, снимать не только настоящее, но и прошлое. Фотографии конца XIX и начала XX века, сухие исторические факты превращались после его рассказов в яркие незабываемые события. Можно сказать, что Евгений Каширин возвращал рязанцам историческую память –
о людях, которые жили много лет назад, купцах, священнослужителях, благотворителях, гимназистах.
Словосочетание «Евгений Каширин» стало просто брендом, который с легкостью перемещался в различные рязанские СМИ и был неизменно интересен всем. Женя был замечательным, ярким, одаренным рассказчиком, популяризатором истории родного края. Он удивительным образом умел соединять прошлое и настоящее, рассказывая о рязанцах, живших в XVIII–XIX веках, так, будто был сам с ними знаком.
Все старинные улицы Рязани Женя исходил вдоль и поперек, многие здания, которых – так и хочется написать – «теперь уже нет в живых», запечатлены его чутким фотообъективом. В галерее рязанцев, оказавшихся в разное время и в разных ситуациях в его поле зрения, кого только нет! Розовощекие младенцы, многочисленные женихи и невесты, бабушки с лицами, как запеченное яблоко, марширующие курсанты, прекрасные девушки Рязани, друзья-художники... Есть и солидные люди в чинах, при власти. Но везде на Жениных фотографиях все они – просто рязанцы, составляющие единый организм древнего города, его пространство, своеобразное лицо, время, в которое жили «обыватели», как сказал бы Женя про них, современников из 70–90-х годов прошлого столетия и начала XXI века.
Однажды, когда Евгения Николаевича спросили, кем он себя ощущает, он ответил, что ему очень нравится хорошее, доброе старинное слово «обыватель», т.е. человек, который обывает в той или иной местности. Вот им он себя и ощущал. И фотография позволяла ему видеть себя и все вокруг гораздо острее...
В начале 90-х годов на первой полосе нашей газеты мы поместили фотографию Жениной мамы, у которой в руках был священнический наперсный крест. Митрополит Симон (Новиков) при встрече спросил, почему у этой женщины в руках священнический крест и кто она такая. Когда услышал, что этот крест ее отца, священника Евгения Ивановича Пищулина, а автор фотографии – его внук Евгений Каширин, названный в честь своего деда, владыка смягчился и попросил познакомить с ним. Так Евгений Николаевич стал епархиальным фотографом.
Женя умел ловить самые важные события, мгновения. В архиве нашей редакции хранится множество его фотографий, по которым можно проследить этапы восстановления храмов и монастырей епархии, увидеть людей, которые поднимали их из руин. Часть его работ, связанных с церковной тематикой, к 25-летнему юбилею «Благовеста» были выставлены в фойе Дома печати. Надеемся, что в фотодоме имени Е.Н. Каширина когда-нибудь будет размещена более полная версия.
Ирина Евсина