История обители
Изначально монастырь находился совсем в другом месте: он был основан в 1507 году в 14 километрах от Рязани в левобережье Оки. В официальных бумагах значился под названием Рязанского Пустынского Покровского девичьего монастыря. В народе же обитель знали как Аграфенину пустынь по имени её основательницы – великой рязанской княгини Агриппины. Она же стала и первой игуменией монастыря.
К началу XIX века монастырь постепенно пришёл в упадок. Ежегодные весенние паводки, оползни грозили разрушением строений, поэтому было принято решение о переносе обители. Так в 1819 году Покровский монастырь обосновался на Чёрной горе близ города Михайлова. Здесь были построены жилые и хозяйственные корпуса, а также величественный храм Покрова Пресвятой Богородицы.
Слава о монастыре распространилась далеко за пределы михайловской округи. Для многих верующих цветущая обитель была дорогим и родным местом, источником духовного утешения и поддержки. Здесь жили подвижники благочестия, укреплявшие веру насельниц примером своей добродетельной жизни, душеполезными наставлениями. До сих пор не оставляют без своей благодатной помощи блаженная старица Евдокия (1830–1890 гг.) и блаженный иерей Феофилакт (1779–1841 гг.) всех, прибегающих к их молитвенному предстательству.
С давних пор в обители находилась чтимая икона Божией Матери «Взыскание погибших», написанная искусным иконописцем по указанию иерея Феофилакта. От образа происходило множество чудес. Когда пришла эпоха советской власти и по России прокатилась революционная волна, древний монастырь на Чёрной горе был стёрт с лица земли. Вместе с ним исчезла и чудотворная икона.
Ровно через сто лет после перенесения монастыря на Чёрную гору, в 1919 году, обитель закрыли, хотя литургическая и молитвенно-трудовая жизнь оставшихся насельниц всё ещё теплилась. Какое-то время монастырь существовал как хозяйственно-трудовая артель, но недолго, до 1927 года. По закрытии обители соборный храм использовался как зернохранилище, на монастырской территории, в одном из зданий, располагался колхозный свинарник. К середине 50-х годов XX века монастырь был полностью уничтожен. Опустошённая Чёрная гора на несколько десятилетий погрузилась в глубокое молчание.
Сегодня, приезжая в возрождённую обитель, сложно представить, что когда-то на этом месте был пустырь. Радостно блестят купола храмов, стоят жилые и хозяйственные постройки, благоухает монастырский сад с плодовыми деревьями и кустарниками. Во всём чувствуется милость Божия и попечение Царицы Небесной об обители.
В 1999 году, ровно двадцать пять лет назад, серьёзная ноша по возрождению монастыря легла на плечи игумении Сергии (Масляевой). Вместе с ней трудился и трудится поныне её родной брат – архимандрит Серафим (Масляев), духовник обители. Руки поначалу опускались, но митрополит Симон (Новиков), который и направил матушку на это нелёгкое послушание, её поддерживал, напоминая слова о том, что сила Божия в немощи совершается.
Сегодня матушка Сергия и отец Серафим вспоминают о чудесном возрождении обители, об удивительном промысле Божьем, действующем на каждом шагу.
Возвращение на родину
Игумения Сергия: «Михайловская земля – наша с отцом Серафимом родина. Мы здесь выросли. В детстве бегали по Чёрной горе и даже не предполагали, что когда-то на этом месте возвышалась обитель. Но несколько раз слышали, как дедушка наш вздыхал: «На горе-то, на Чёрной, какой монастырь стоял! Как там красиво было! Весной особенно, когда цвели сады...». С трудом, конечно, верили мы его словам. Официальных сведений об обители практически не было никаких. Даже и не думали, что здесь затеплится молитва и зажжётся огонёчек веры.
В 1988 году я стала насельницей Толгского монастыря в Ярославле, где и приняла монашеский постриг. Это была первая в современной России женская обитель, которая открылась после долгих десятилетий тяжких гонений на веру. Я никуда не намеревалась уезжать оттуда и даже не помышляла об этом, когда в 1999 году мне позвонил отец Серафим, мой брат, который в это время был насельником Иоанно-Богословского монастыря под Рязанью, и сказал, что в нашем родном Михайлове собираются возрождать монастырь. Вскоре пришло ходатайство архиепископа Симона о моём переводе в Рязанскую епархию во вновь открывающуюся Покровскую обитель. Для меня это было большой неожиданностью, даже почву из-под ног выбило, я находилась в большом смятении, ведь не стремилась что-то менять в своей жизни. Но, по благословению духовника, пришлось принять это как волю Божию. За святое послушание вернулась на родину.
На Чёрной горе рос бурьян. Здесь не было древних руин, развалин – нечего даже было восстанавливать. Виднелись воронки от взрывов. В годы Великой Отечественной войны на горе шли бои. Неподалёку сохранилась братская могила, где похоронено много воинов, освобождавших Михайлов от немецких захватчиков».
Для благодати нет преград
Архимандрит Серафим: «Интересно, что мысли о возрождении монастыря появились одновременно у нескольких человек. Помню, на Радоницу отпросился у наместника Иоанно-Богословского монастыря архимандрита Авеля (Македонова) съездить в Михайлов на кладбище на могилку к маме, чтобы послужить панихиду. После посещения могилок дорогих мне людей мне вспомнилось, как в детстве я слышал от старых людей о том, что у нас в Михайлове на Чёрной горе был большой красивый женский монастырь, что там был прекрасный сад с плодовыми деревьями. Решил пройти на это место. Строений никаких не осталось. Бурьян, заросли сирени и бузины. Чёрные дыры пробитых сводов осквернённых склепов... Сердце защемило! Вот, думаю, повсюду монастыри открываются, как бы хорошо было возродить на Чёрной горе обитель! Но с чего начинать? Нет, наверное, это нереально. Перед отъездом в Иоанно-Богословский монастырь встретился со знакомыми верующими женщинами, и они мне говорят: «Батюшка, мы тут про монастырь думаем, как бы его возродить». Я всплеснул руками: «И меня такие мысли посетили! Давайте молиться».
Через некоторое время местные бабушки поехали в Троице-Сергиеву лавру помолиться преподобному Сергию, а потом пошли к архиепископу Симону ходатайствовать о строительстве монастыря. Владыка сказал: «Стройте часовенку и молитесь, а там как Господь управит».
Ещё до приезда матушки Сергии владыка назначил старшей сестрой монахиню Феодориту (Маркову), но вскоре она заболела и уехала (она была из Москвы).
Первыми постройками на территории монастыря были маленькая часовенка размером четыре на четыре метра и домик рядышком. В 1999 году в праздник Покрова Божией Матери к нам приехал архиепископ Рязанский и Касимовский Симон, чтобы среди бурьяна этот крошечный храм освятить великим чином в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших». Владыка не возгнушался приехать на пустырь, сказал после Литургии очень трогательные слова: «Вот всё убого здесь, но и преподобный Сергий Радонежский тоже совершал богослужения при лучинах...» Наши сердца трепетали от благодати Божией.
Когда владыка с духовенством уехали, мы все оторопели: как в таком малюсеньком храме уместилось столько людей?! В алтаре два на четыре метра между стеной и Престолом почти нет места, я боком там протискивался. Даже земной поклон трудно положить. А владыка Симон сам пожилой, а ещё ему прислуживали иподиаконы. Как они все там уместились? Более того, за Литургией в тот день совершалась священническая хиротония. Стены и алтарь во время богослужения будто раздвинулись, так что смогли вместить архиерея с духовенством и всех богомольцев. Никто не ощущал тесноты. Вот какое чудо явил нам Господь!»
Чудеса милости Божией
Игумения Сергия: «В самые первые годы возрождения обители мы жили в благодатное, чудесное время и порой даже не осознавали этого. А как стену строили! Сначала решили обозначить границы будущего монастыря. С западной стороны реденький забор из горбылька поставили, а с восточной – землю нагребли, и получился как бы небольшой земляной вал. Но каждую весну возле кладбища образовывался сухостой. Кто-то поджигал траву, ветер поднимался, и огненный вал подбирался к нашей территории. Порой ночью выбегали забор тушить. И поняли, что надо строить стену. Но где взять такое количество камня? Денег-то не было.
Поехали на цементный завод за помощью. Руководитель предприятия нас встретил, пригласил к себе в кабинет. Мы рассказали ему, как на Чёрной горе строим монастырь. Директор доброжелательно слушал, но глядел на нас с большим интересом и в недоумении, мол, чего там девчата затеяли.
– Вы нам не дадите немного цемента? – спросили мы.
– Нет, не дам, – сказал директор. – У меня главный начальник в Москве находится, а я без него ничего не решаю. Единственное, что могу дать, это камень. Если надо, берите, сколько хотите.
У меня аж дыхание перехватило от этих слов! Недалеко от Михайлова велась добыча цементных известняков. Когда рабочие взрывали карьер, то образовывались каменные глыбы. И вот эти огромные валуны нам на КамАЗах стали возить. У одной машины даже борта помяло. Такие они были огромные. Мужики спрашивали: «Куда камень ссыпать?» А я растерялась, понимая, что если выгрузят не на ту площадку, то мы эти глыбы точно с места никогда не сдвинем. Но Господь вразумил, и я махнула рабочим рукой: «Вон туда вываливайте буквой «Г», прямо в бурьян».
Прошло время. В начале 2000-х годов приехали к нам из Михайлова семеро мужчин, спрашивают:
– Есть ли у вас работа?
– Работы, конечно, много, вот только платить мы не можем сразу.
– Ничего страшного. Мы готовы подождать оплату, пусть и небольшую.
Я показала им валуны, из которых нужно было строить стену. Мужчины посмотрели и на удивление спокойно согласились. Два лета они трудились, как в каменоломне, разбивая глыбы вручную кувалдами. Разве бы кто сегодня согласился на это?.. Благо строительные материалы мы не покупали, да и не на что было. Ездили на цементный завод и подбирали с земли цемент, который иногда высыпался у рабочих из мешков. Постепенно мы по копеечке собирали деньги и выплачивали нашим помощникам зарплату. Под конец они, конечно, начали сетовать. Но мы поняли, что это просто от усталости. Ещё бы! Такую стену построить протяжённостью почти триста метров! Они даже сами диву давались, как вообще это стало возможным. Вот как Матерь Божия покрыла всех Своей благодатью. Сегодня, когда паломники приезжают в монастырь и видят нашу стену, многие думают: какой монастырь богатый, сколько денег вложили в строительство. А у нас сердце с трепетом сжимается от этих воспоминаний.
Долгое время сёстры ютились в небольшом домике, и отец Серафим понял, что пора строить келейный корпус. Думал, начнём, а дальше – как Бог даст. Надо было котлован копать, и мы попросили в Газстрое экскаватор. Директор сказал: «Договаривайтесь с экскаваторщиком. Завтра, 9 мая, у него выходной. Если он согласится, я не возражаю». Но машинист экскаватора отказался: «Техника неисправная, а котлован большой надо выкопать». Мы сначала огорчились, но потом всё-таки упросили его кое-как. Приехал. Половину выкопал и... заглох. Ну, всё! Нас ведь предупреждали, что экскаватор старенький. День близился к вечеру. Что делать? Машинист разгневался. И от переживаний мы с сёстрами изо всех сил стали молить Господа, Матерь Божию и Николая Чудотворца о помощи. Прошло немного времени. Вдруг экскаватор как заревел! Мужик прибежал к нам, весь побледневший, шапку снял и выдохнул: «Бог-то е-е-сть!» Он сам не ожидал, что техника заработает. Даже крестик согласился сразу надеть на шею. Вот ещё одно чудо милости Божией».
Записала Вероника МИЛОВА