785 лет назад, в декабре 1237 года, войско Рязанского княжества встретилось в битве с надвигавшейся армией Батыя. Монголов было намного больше, и, чего уж там, они были сильнее. В результате сражения почти вся армия княжества была уничтожена: «Все равно умерли и единую чашу смертную испили. Ни один из них не повернул назад, но все вместе полегли мертвые». А в самом городе осталось только городское ополчение, к которому присоединились уцелевшие жители. 20 тысяч человек – это вместе с женщинами, детьми и стариками, а армия монголов составляла около 40 тысяч. Для современников такое войско было огромным.
Захватив города Пронск, Белгород и Ижеславль, монгольские войска подступили к стенам Рязани. Город этот представлял собою величественное зрелище. Расположенный на высоком правом берегу Оки, невдалеке от нынешнего Спасска, он был виден издали. За мощными оборонительными сооружениями виднелись два белых высоких каменных храма – Успенский и Борисоглебский, стоявших над обрывом берега на двух противоположных концах города. Они были сложены из плитчатых кирпичей почти квадратной формы. Снаружи стены их были украшены белокаменной резьбой. Внутри они были расписаны фресковой живописью, полы храмов были выложены плитами, покрытыми поливой. Кроме этих каменных храмов, в Рязани было немало и деревянных. Высокие храмы были тесно окружены многочисленными деревянными избами жителей.
Привыкшие к далеким торговым путешествиям на восток по Оке и Волге и на юг к Черному морю по Дону, жители Рязани отличались энергией и предприимчивостью, а пограничное положение Рязанского княжества и постоянные войны со степными народами воспитали в них привычку держать оружие в руках. Враждебные Рязани летописи соседних княжеств отмечают в обычаях рязанцев «буюю речь» и «непокорство». Своя, местная рязанская литература называет их «удальцами», «резвецами», «узорочием и воспитанием рязанским». Столица Рязанского княжества была хорошо укреплена – высота земляных валов достигала десяти метров. На валах возвышались дубовые стены с бойницами и башнями. С наступлением морозов валы поливались водой, что, казалось, делало их неприступными. Те, кто мог держать оружие, встали на защиту Рязани.
И первые приступы были отбиты, но ряды защитников Рязани редели, а монголы, пользуясь многократным численным перевесом, вели непрерывный штурм, меняя отряды штурмующих: «Батыево войско переменялось, а горожане бессменно бились. И многих горожан убили, а иных ранили, а иные от великих трудов изнемогли». К пятому дню осады к городу подкатили стенобитные машины. По стенам и башням начали бить камнеметы, по десяткам приставных лестниц на стены полезли сотни монголов. В ответ с укреплений летели стрелы и сулицы, лились смола и кипяток.
В ночь на 3 января (н. ст.) начался решающий штурм. Монголы проломили городские стены, ворвались в город и устроили чудовищную резню. Ожесточенные схватки шли на улицах и площадях. Последние уцелевшие защитники Рязани отступили к церквям, в которых спасения искали женщины, дети и старики. Но завоеватели не щадили никого: «А в шестой день спозаранку пошли поганые на город – одни с огнями, другие с пороками, а третьи с бесчисленными лестницами – и взяли град Рязань месяца декабря в двадцать первый день. И пришли в церковь соборную Пресвятой Богородицы, и великую княгиню Агриппину, мать великого князя, со снохами и прочими княгинями посекли мечами, а епископа и священников огню предали – во святой церкви пожгли, и иные многие от оружия пали». Столица Рязанского княжества была полностью уничтожена, а каменные храмы разрушены. При обороне Рязани погиб князь Юрий Игоревич и члены его семьи. Разгромив Рязань, войска Батыя двинулись вверх по Оке, уничтожая лежащие на пути города и села.
Позже столица Рязанского княжества была частично восстановлена, но былого величия уже не достигла, и к середине XIV в. столица княжества перемещается в Переяславль-Рязанский (ныне г. Рязань).
От рязанской литературы сохранился один-единственный памятник – это своеобразный свод, составленный и разновременно пополнявшийся при церкви Николы в небольшом рязанском городе Заразске (Зарайске). Здесь, в составе этого свода, многократно переписывавшегося в течение столетий и расходившегося по всей Руси во множестве списков, дошла до нас и «Повесть о разорении Рязани Батыем» – одно из лучших произведений древнерусской литературы.
Основные редакции «Повести» донесли до нас ее первоначальный текст с очень небольшими отличиями. Как же она сложилась, и откуда черпал автор свои сведения? Вопрос этот не может быть разрешен во всех деталях, но в основном ответить на него нетрудно. Автор имел в своем распоряжении рязанскую летопись, современную событиям. А отрывки этой летописи дошли до нас в составе летописи новгородской. Возможно, автор имел в своем распоряжении и княжеский рязанский помянник, где были перечислены умершие рязанские князья. Но главным источником были для автора народные сказания. Именно они не только дали основные сведения, но и определили художественную форму «Повести», сообщив ей и местный колорит, и глубину настроения, отобрав и художественные средства выражения.
Никогда до того ни одно произведение не было исполнено такой веры в моральную силу русских бойцов, в их удаль, отвагу, стойкость и преданность Родине, как то, единственное, созданное на пепелище. Прочтя заключительную похвалу роду рязанских князей, мы начинаем по-настоящему понимать всю святость для автора земли-родины, которая, впитав в себя пролитую за нее кровь храбрых, хотя и безрассудных, рязанских князей, смогла ее очистить от всех возможных укоров за ужасы их феодальных раздоров.
И надо было обладать чрезвычайной стойкостью патриотического чувства, чтобы, несмотря на страшную катастрофу и ужас, так сильно верить в своих соотечественников, гордиться ими и любить их.
«Повесть» не носит местного характера. Она рисует нашествие Батыя как нашествие на всю Русскую землю. Она как бы обращена к будущему: «А храмы Божии разорили, и во святых алтарях много крови пролили. И не осталось в городе ни одного живого: все равно умерли и единую чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего – ни отца и матери о детях, ни детей об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мертвые. И было всё то за грехи наши». Это расплата за отсутствие единства в русских князьях, за их свары и «непособие» друг другу. Это повесть о настоящем Русской земли.

Былинный герой или святой?

Первое января – знаменательная дата не только с точки зрения встречи Нового года. Русская Православная Церковь в этот день чтит память преподобного Илии Муромца, жившего в XII веке, а в наши дни ставшего небесным покровителем войск РВСН, Дальней авиации и пограничников. В народной памяти Илья Муромец – это прежде всего знаменитый русский богатырь, герой многих былин. Идет ли речь об одной и той же личности, и как былинный герой оказался в церковных святцах?
Сказания о победителе Соловья-разбойника сложились во времена Киевской Руси. Былины рассказывают о том, что Илья был родом из села Карачарово под Муромом, из простой крестьянской семьи. С детства он был парализован, но в 33 года его излечили «калики перехожие» – святые странники, которые напоили его целебной водой. Получив силу великую и в благодарность за чудесное исцеление, он заложил на высоком берегу Оки небольшую деревянную церковь в честь Святой Троицы. В 1828 году на месте деревянного построили каменный храм. В советское время храм был закрыт и разрушен, ныне он восстанавливается.
Существующие жизнеописания Илии Муромца крайне скудны. В «Синаксаре», составленном на Афоне, говорится о том, что Илия был одним из наиболее мужественных и прославленных воинов киевского князя. После многолетней службы он удалился в Киево-Печерскую Лавру, вел там святую жизнь затворника и преставился в мире около 1188 года. Его чудотворные мощи пребывают нетленными в Ближних пещерах Лавры.
Современные исследования позволили более точно представить облик монаха-богатыря и, возможно, приоткрыли тайну его кончины. В 1988 году экспертизу останков святого провела межведомственная комиссия Минздрава УССР.
Было установлено, что это мужчина крепкого телосложения, ростом 177 сантиметров (для своего времени – значительно выше среднего), в возрасте 40–45 лет. Его останки датированы XII веком. Судмедэксперты выявили также дефекты позвоночника – подтверждение перенесенного в молодости тяжелого заболевания опорно-двигательной системы.
Специалисты также обнаружили рану от копья на руке Ильи Муромца, а также похожую по форме обширную рану в области сердца. Она, предположительно, и стала смертельной. Возможно, защищаясь от врагов, безоружный монах прикрыл грудь рукой, и удар копья пробил руку и сердце.
Канонизирован Илия Муромец был примерно полтысячелетия спустя после своей смерти – в 1643 году его причислили к лику святых вместе с другими киево-печерскими подвижниками. Сейчас он также входит в собор Рязанских святых.
За что же насельник обители был канонизирован? Следует понимать, что причисление к лику святых – это не присвоение награды, а констатация факта, когда Церковь свидетельствует о том, что человек прославился своей святостью. Вспомним святых Николая Чудотворца или Сергия Радонежского – их святость известна с древности, и она просто засвидетельствована общецерковным почитанием. Так же и в отношении Ильи Муромца. С древности его почитают вместе с другими киево-печерскими преподобными, и Церковь сохраняет свое наследие.
Но кто же он был? Монах, скончавший свои дни в монастыре? Или легендарный Илья Муромец, старший из трех богатырей, чьи имена известны даже детям?
Сам факт захоронения в пещерах Лавры говорит о многом – там не хоронили воинов, даже признавая их высокие заслуги. Существует версия, согласно которой воин получил тяжелую рану в грудь. Поняв, что смерть близко, он удалился в монастырь, где провел последние месяцы жизни. При постриге воин взял имя Илия. Эту версию подтверждают исследования комиссии, ведь при рентгенологическом анализе ученые обнаружили на теле следы старых ран и повреждений. Согласуется с этой версией и то, что жития Илии нет в Киево-Печерском патерике. Вероятно, он провел в монастыре не так много времени до кончины. Как повествует житие святого, скончался он, сложив персты правой руки для молитвы так, как принято и теперь в Православной Церкви: три первые перста – вместе, а два последних – пригнув к ладони.
Про былинного Илью нам известно куда больше, чем про насельника Киево-Печерского монастыря. Мы знаем, что родителей его звали Иван Тимофеевич и Ефросинья Яковлевна. Сегодня село Карачарово вошло в черту города Муром Владимирской области. Муромчане показывают и место, где некогда находилась изба былинного богатыря (нынешний адрес: Муром, улица Приокская, д. 279). Да и прямые потомки Ильи Муромца по линии Гущиных дожили до наших дней. Все мужчины этой семьи отличались физической силой. Рассказывают, что Иван Афанасьевич Гущин, живший в 19-м веке, мог тянуть за собой огромную телегу, нагруженную дровами.
Есть на родине Илии Муромца и частица его мощей. В Спасо-Преображенском мужском монастыре в отдельных покоях с низкими сводами находится гробница, в ней скульптурное изображение святого. Резная фигура из дерева была изготовлена по реконструкции по методу Герасимова. Левая рука лежит поверх груди, а в нее вложен перст святого, принесенный из Киево-Печерской Лавры.
А в низине между холмов бьет источник. По преданию, от удара копытом богатырского коня Ильи Муромца открылся здесь ключ. В 2007 году на месте старой, разрушенной в 60-х годах XX века, была построена надкладезная часовня и оборудованы купальни.

Материалы полосы подготовил Владимир АНТИПОВ